— Вы что себе позволяете, Ото-сан? — пискнула девушка, когда я вошёл к ней в лифт. Двери за моей спиной медленно и почти беззвучно закрылись.
— Я позволяю? А ты — нет? — во мне кипела злость и обида на японку, поэтому я не сдерживался в словах. — Почему у меня зарплата на десять тысяч меньше?
— Ото-сан, — вздёрнула она подбородок, — вы получили штраф за недостойное поведение, также у вас снята часть зарплаты за ваше лечение, а ещё ваш оклад был временно уменьшен до оклада стажёра, пока вы работали в архиве.
— Да вы там совсем ебобо⁈ — вырвалось у меня. — Вы чуть меня в могилу не укатали, потом отправили в морг, где меня чуть не сожрал монстр, а потом ещё и это⁈
— Мы крупнейшая японская корпорация со своей историей и справедливым уставом, которому следуют все наши сотрудники на протяжении многих десятков лет. Никто не смеет указывать, как нам действовать. Тем более какой-то рядовой клерк, — заявила она, придя в себя после погони до лифта. — Я должна была принять меры и поставить тебя на место, Ото Кудо, — последняя фраза была на грани. Она чётко показала, что считает меня ниже себя по положению и даже ни на йоту не уважает.
— Рядовой клерк, значит. Хорошо, посмотрим ещё кто кого, — мрачно сказал я ей. И про себя подумал. — «Война, значит, война».
Дождавшись, когда лифт остановится и двери распахнутся, я вышел в коридор и шагнул вбок, встав перед соседней кабиной. Там нажал кнопку вызова, дождался лифта и на нём вернулся на свой этаж. На четверть часа я закрылся в краш-комнате, где искал в интернете подходящие картинки. Отыскав то, что нужно, я скинул их на почту толстяку.
«Кудо, ты с ума сошёл! Я не буду это делать!».
«Мичи, очень надо! Тем более, никто не узнает. А я тебе вновь буду должен».
Спустя ещё полчаса приятель принёс несколько распечатанных листов бумаги. На двух красовалось лицо Ямады. Ещё на двух широко улыбалась Мизука. Но если на бумаге с мужчиной больше не было ничего, то под фотками японки красовались надписи:
«Здесь только мы: я, ты и твоя палка. Дай мне её поскорей»
«Я очень плохая девчонка, так накажи меня, дай мне побольше палок».
Звучало это очень двусмысленно. Что мне и требовалось
— Ты бессмертный, Кудо, — шёпотом, хотя мы с ним тут были только вдвоём, сказал мне толстяк. — Тебя за такое уволят и больше никуда работать не возьмут.
— В уборщики не возьмут? — усмехнулся я. — Мичи, ты же знаешь, сколько у меня долгов?
Тот вздохнул и ничего говорить не стал.
— Вот, — кивнул я, — знаешь. И их я должен отдавать со своей мизерной зарплатой. А сейчас её сделали ещё меньше. Причём просто так, потому что я остался жив, хотя меня довели до смерти, потому что я перестал вести себя, как терпила-чушок! — я громко и протяжно выдохнул, взял рисунки и пошёл их клеить на мешки.
— Я пойду, Кудо, — за спиной раздался голос японца. — А то меня накажут за долгое отсутствие на рабочем месте.
— Иди, — бросил я ему, не став оборачиваться.
Звук открывающейся и закрывающейся двери сообщил мне, что я остался в комнате один.
Закончив с клейкой фотографий, я отошёл от мешков и фигур на пару шагов и оценил получившуюся картину.
— Что ж, неплохо. А теперь тест-драйв!
С этими словами я метнулся к мешку с лицом Мизуки и нанёс два быстрых удара по нему. Кулаки неприятно потянуло болью, зато тяжеленный мешок отбросило от меня на порядочное расстояние. Даже сам не ожидал от себя проявления такой силы. Или это так злость мне помогает? Хм, а ведь что-то есть в подобной разрядке. После нескольких ударов стало как будто легче. Либо сработало подсознание тела японца, привыкшего так мстить начальству, либо душевная боль ушла, уступив первое место телесной — кулакам и запястьям. От сильных ударов по жёсткому мешку с песком и те, и другие болезненно заныли. Бил-то я от души. По старым воспоминаниям и нынешней оценке болтающейся «груши» теперь я такой оплеухой запросто вынесу кому-угодно челюсть.
— А палки ты от других получишь, — вырвалось у меня при взгляде на женскую фотографию.
Ради проверки, ощутив, что злость и прочие треволнения ушли, я подступил к боксёрскому манекену, изображающего человеческий торс. Как и мешки, он был сшит из плотного и очень прочного материала, имитирующего кожу, и был плотно заполнен песком.
— Хех, хех, хех, — на пределе скорости и на выдохе я нанёс три удара. Выполнил отработанную ещё в прежнем теле связку.