Глава 3
За месяц, проведенный здесь, я уже начала привыкать к своему обычному утру, которое начиналось с чашки чая со сгущенкой, которую мне периодически приносили. Вот и сейчас начала с действия, успевшего стать автоматическим - нажатия кнопки на электрическом чайнике. И отправилась в ванную комнату -умываться, чтобы окончательно проснуться. Каждый новый день, проведенный здесь, оказывался лотереей: поведут ли меня сегодня на очередной допрос или опять весь день мне придется провести в одиночестве, заточенной в этой квартире? И единственной связью с внешним миром окажется, заглянувший часов в 10 утра солдат - охранник, только сменивший предыдущего сослуживца, для того, чтобы задать единственный вопрос: "Не нужно ли мне чего-нибудь?".
За первую неделю меня выдернули отсюда только раз, чтобы взять отпечатки пальцев и сделать фото в фас и профиль. Это было в самом начале, а потом до конца недели лишь изредка пополняли мои запасы еды. Питание получалось относительно разнообразным. За месяц мне выдали: рис и гречку, картошку, лук и морковь, приносили яйца и молоко. А вот телевизор, как оказалось, не работал.
А потом пошли допросы, которые проводились через день-два, за исключением выходных... Их проводили разные люди, преимущественно мужчины в военной форме. Единственный человек, который присутствовал практически на всех моих допросах, был тот, который проводил первый из них. Он оказался офицером - дознавателем. Зачастую допросы проходили с подключением детектора лжи, его настраивали с помощью простейших вопросов, а потом: заставляли смотреть множество фотографий, абсолютно не знакомых мне людей; давали проходить странные тесты; спрашивали о совершенно не понятных организациях, о которых абсолютно ничего не знала; иногда показывали жуткие ролики, на которых были взрывы или убийства; называли имена каких-то людей и пытались задавать наводящие - провокационные вопросы, которых я не понимала. Конечно, догадывалась, что все эти люди, о которых меня расспрашивали, скорее всего террористы или связанны с наркомафией. Но помочь им ни чем не могла.
Но самый долгий из допросов был наедине с абсолютно неприятным индивидом в строгом черном костюме. Этот лысый мужчина, с жутким взглядом, пугающим своей дикостью, разговаривал со мной так, словно достоверно знал кто я такая и что пытаюсь скрыть. Он с абсолютно невозмутимым и уверенным видом рассказывал мне о преступлениях, в которых за эти 15 лет принимала участие, он даже умудрялся привести вполне логичные и разумные доказательства вины. И я была готова ему поверить в существование этой ужасной неуловимой женщины, если бы в итоге речь шла не обо мне. А самое главное и ужасное, что ему невозможно было ничего объяснить. И абсолютно точно - правда бы мне не помогла. Если бы даже рассказала ему её, то он бы ни за что не поверил в бред, которым она казалась... Этот допрос был последним и проходил три дня назад, но я до сих пор никак не могла отойти от него. Этот человек, кем бы он ни был, достиг своей цели и раздавил меня морально. Единственное, чего мне сейчас больше всего хотелось, чтобы меня подольше ни кто не трогал...
Но поняла, что моим мечтам не дано осуществиться, когда во время завтрака услышала звук открывшейся двери и эхом раздались несколько уверенных шагов в пустом коридоре. Тяжело вздохнув, поспешила сказать, обращаясь к молчаливому посетителю:
- Сейчас, уже иду... - и спешно сделала пару глотков горячего чая, запивая сладость только что съеденной чайной ложки сгущенки.
Мой посетитель показался из-за поворота. На удивление это оказалась женщина, правда, в военной форме и с увесистой папкой в руках.
- Не торопитесь, Валерия Андреевна. Я к вам.
- Допрос будет здесь? - удивилась я.
- Нет. Просто, нам с вами нужно поговорить. Можно?
- Да, конечно. Проходите, присаживайтесь. - несколько растерялась, с трудом вспоминая земные правила приличия. - Может чаю?
- Нет, спасибо. Буквально недавно позавтракала. - приветливо улыбнулась она, садясь за кухонный стол, напротив меня и положила, принесенную папку, перед собой.
Женщина оказалась миловидной и по-доброму располагающая к себе, возможно, это ощущение усиливалось за счет контраста. Ведь здесь все, с кем мне приходилось до сих пор общаться, относились ко мне предвзято и с подозрением.