– Молодец Снытко, – облегчённо вздохнул и только сейчас понял, что не только я с замиранием сердца наблюдал за техником и Снытко, но и вся батарея сейчас радовалась. Солдаты что-то радостно кричали, свистели, кто-то даже кинул в восторге шапку вверх.
Как только все переправились, колонна двинулась дальше, поднимаясь вверх на холмы. Проехали ещё несколько километров, свернули направо в поле и через шлагбаум въехали в расположение полка. Ещё издали увидел на поле коренастую фигуру Шпанагеля и затосковал, а когда колонна начала около него заворачивать и он увидел УРАЛ с БРДМом на буксире…. Последовала активная жестикуляция рук, смысла которой не надо было расшифровывать и так было ясно, что он матерился. Колонна остановилась, я спрыгнул с машины и пошёл докладывать полковнику. Но тот даже не дал мне рта открыть.
– Копытов…., ну что это за ерунда? Ну, почему на тросу? Ну, сколько это может продолжаться? – Мне было задано ещё много других риторических вопросов, на которые ему практически и не ответишь. Конечно, я промолчал. Всё выслушал и отправился располагать батарею. Определили мне место под палатки, а рядом место для техники, сзади нас расположилась развед. рота, но через десять минут загудели их БМП и рота куда-то стремительно умчалась. Я же активно включился в рытьё гнезда под свою палатку, но минуты через три сердце стало давать сбои, обильно выступил пот, всё тело стало ватным и появилась боль в районе сердца. Это заметил замполит и в категорической форме заявил мне, чтобы я занимался своими командирскими делами, а с офицерской палаткой он разберётся сам. Я ему был благодарен: действительно, чувствовал себя очень плохо. Батарея прилежно готовила места для отдыха, моего вмешательства не требовалось и у меня появилась возможность оглядеться кругом.
Наш полк стоял на огромном поле: размером примерно 5 на 5 километров, в полутора километров севернее населённого пункта Толстый-Юрт. Как меня успели проинформировать: Родина бывшего спикера Государственной думы – Руслана Хасбулатова. Судя по карте, которую тоже успел разглядеть, в нём было населения около семи тысяч, и защищал его, как мне успели тоже рассказать, местный отряд самообороны количеством восемьсот человек. Командование полка договорилось со старейшинами села, что полк в сторону населённого пункта стрелять не будет, ни техника, ни личный состав в село тоже входить не будет. Со своей стороны те пообещали, что ни каких провокаций и действий, направленных против полка, они не предпримут. Сразу за Толстым-Юртом с запада на восток шёл хребет: высотой 400-600 метров. А за хребтом был уже Грозный, туда через хребет шла, хорошо видимая с нашего места, извилистая асфальтная дорога, по которой нескончаемым потоком шла техника и войска. Сзади нас, за дорогой, по которой мы пришли, располагался артиллерийский дивизион большого калибра. Он ни на минуту не прекращал огня: бил и бил по Грозному. В остальные стороны расстилались поля, на которых помимо нашего полка располагались другие части.
Пока осматривался, старшина разогрел тушёнку и мы слегка перекусили, после чего я убыл к командиру полка доложить о благополучном прибытии. Командир мучился – у него болели зубы и в пол лица расплылся флюс. Петров выслушал мой доклад, страдальчески сморщился, когда заговорил: – Копытов, иди получай у начальника штаба карту Грозного и Чечни, склеивай их. Завтра ещё один день на разные организационные вопросы и приступаем к боевому слаживанию. Давай иди. – Подтолкнул он меня к выходу.
В секретке получил два комплекта карт, завернул в штабную палатку. Несмотря на то, что в палатке, размером 6 на 6 метров, было тесно от находившихся там офицеров, я взял у Андрея Порпленко клей и сумел благополучно склеить обе карты. Конечно, карты получились большие и громоздкие, так что пришлось достаточно повозиться, чтобы их сложить гармошкой, размером в стандартный лист. После чего уже спокойно стал знакомиться с их содержанием. Первой развернул карту Грозного масштабом 1:10 000, то есть в одном сантиметре карты сто метров местности. Сама карта была издания 1978 года, но в неё, фиолетовым цветом, были впечатаны все изменения, произошедшие за это время. Я поглядел вниз карты, где было написано, что все изменения внесены по данным аэросъёмки в декабре 1994 года – то есть самая свежая информация. Такие же изменения были и на второй карте. С 1978 года по настоящее время было столько много построено, что карты от изменений приобрели хороший фиолетовый оттенок.