Эдуард Вениаминович Лимонов (Савенко)
Обыкновенные инциденты
Рассказы. Тексты публикуются в авторской редакции.
Великая американская мечта
— Эдвард, — ласково начал Барни, обойдя меня, сидящего в кресле. — Я вижу, ты толковый парень. Я уверен, что ты сможешь сделать в нашей фирме прекрасную карьеру. Будешь хорошо работать, мы тебя продвинем. Ты сможешь стать менеджером в конце концов. Посмотри на меня…
Я посмотрел. Барни как Барни. Лысый. Усы. Живот. Брюки. Рубашка. Яркий галстук. 35 лет.
— Еще год назад я был сейлсмэном в магазине медицинского оборудования. Сегодня — я хозяин! — Барни гордо выпятил живот.
Он продавал мне Великую Американскую Мечту. Он явно повторял слова, некогда сказанные ему всеми его боссами в моменты оформлений Барни на работу.
«Хуй-то, — подумал я. — Ваша мечта — не наша мечта. Не для того я свалил от строительства коммунизма, чтобы здесь, у хуя на рогах, в Централ-Айслип, в самом отвратительном углу Лонг-Айленда строить себе будущее мелкого менеджера, трудясь для процветания вульгарной фирмы Барни энд Борис».
Вслух же я сказал:
— Да, босс, я буду стараться. Вы мне лично симпатичны, босс. В фирме собрались очень симпатичные люди. Я заинтересован работать с симпатичными людьми.
Барни похлопал меня по плечу. Я знал, что мелкому бизнесмену всегда приятно, когда его называешь «босс». Нехитрая психология. Барни положил передо мной заранее заготовленную бумагу, и я подписал ее, не читая. Мне было все равно, что они там написали. Очевидно, выдумали для меня должность. По устной же договоренности со мной «Барни энд Борис» брали меня переводчиком к Косогору. Чтобы они могли свободно общаться с Косогором и Косогор мог объяснять, чего он хочет, докторам, медсестрам и любым другим персонажам в бизнесе покупки и продажи подержанного медицинского оборудования. Я буду стоить «Барни энд Борис» четыре доллара двадцать пять центов в час. Недорого. Но если быть объективным, я понимал, что мой английский язык, будучи значительно гибче и лучше косогоровского, однако же не стоил более 4,25 в час.
Борис, молодой толстяк с манерами фольклорного итальянца, встал, оторвавшись от бумаг, дабы пожелать мне счастливого первого дня работы для славной фирмы «Б энд Б». Я вышел из просторного кабинета в еще более просторное помещение приемной.
Между столом со старушкой-секретаршей, матерью Бориса, и светлой банкой с холодной водой на пьедестале холодильника сидел мой приятель и отныне непосредственный начальник — Леонид Косогор. Рядом с ним на линолеуме пола стояли два старых черных портфеля. Портфели Косогор привез из города Симферополя.
— Ну што, Едуард, оформился? — Южный простонародный акцент Косогор также вывез из Симферополя. — Готов к исполнению служебных обязанностей?
Леонид взял шляпу, лежащую рядом с ним на синем стуле, и встал. В стоячем виде он был высок, горбат и худ. Очки на шнурке от ботинка сына Валерки висели у Косогора на шее. На нем был видавший виды советский серый костюм, рубашка, галстук и поверх — серое полупальто с черным воротником из искусственного меха. Косогор имел вид плохо ухоженного пролетария, только что вышедшего на пенсию. По возрасту ему и полагалось на пенсию.
— Так точно, готов, товарищ почетный узник Архипелага ГУЛАГ!
— Тогда возьми один портфель, лодырь! — Косогор взялся за ручку ближайшего портфеля.
Я поднял с полу оставшийся.
— Ебаный в рот! Что у вас в нем, Леня?
— Електроника… — важно сказал Леонид. — Будь осторожен, не бросай портфель, когда будешь класть его в машину.
Если б он не сказал, что электроника, я бы подумал, что в портфеле наковальня.
— Гуд лак, бойс![1]— кивнула нам вслед старушка-секретарша.
В дверях офиса, ласково улыбаясь, застряли Барни и Борис.
— Вы не забыли адреса клиентов?! — крикнул Барни.
— Скажи ему, пусть он идет на хуй с его советами! — засмеялся Косогор. — Он уже три раза спрашивал меня, не забыл ли я адреса.
— Вы отлично все понимаете сами, Леонид, — сказал я. — Зачем вам переводчик?
— Чтобы ты, дурак, с голоду не помер. Жрать-то надо. Стихами сыт не будешь.
Мы вышли из барака «Б энд Б» и, с некоторым трудом вытаскивая ноги из весенней свежей грязи, добрались до старого «олдсмобиля» Косогора. «Олдсмобиль» был в точно таком же состоянии, что и Косогор. Только одна дверь, водительская, открывалась.