— Гульчехра-апа, что вы! Я пойду!
— Ну-ну!
Гульчехра произнесла это так, как произносил муж, правда, в ее голосе было больше сердечности и теплоты, и Халима осталась.
34
Был теплый августовский полдень. Над городом висела пелена пыли, пропитанная дымом и гарью. Между двумя подъемными кранами, маячившими впереди, бледнело одинокое облако. Где-то, по-видимому, на Урде, надсадно ревел трактор. На площади ярко вспыхивали огни электросварки.
— Досталось городу, — сказал Джаббаров.
— Досталось, — не сразу отозвался Прозоров.
Азимов промолчал.
Они шли по улице Лахути, по бывшей улице Лахути — теперь это была строительная площадка.
— Какой будет она через несколько лет?
— Красивой, Касым Гулямович. — Прозоров закурил, обошел рухнувшую стену, повернулся в сторону площади, на которой возвышалось огромное административное здание, похожее на океанский корабль. — Видишь?
— Здание?
— Да... Это будущее улицы. Впрочем, не только улицы — всего города. Мы воздвигнем на месте старых лачуг высокие современные дома, для которых не будет страшна никакая подземная буря. Этот день недалек. Я уже ясно вижу его контуры. Нет, честное слово, Касым Гулямович. Ты напрасно улыбаешься.
— Я не улыбаюсь, Илья Кириллович, — сказал Джаббаров. — Просто по-хорошему завидую тебе.
— Завидуешь?
— Я как-то не нахожу времени, чтобы подумать о будущем города. Тебе бы встретиться с моей Каримой. Она сейчас работает в «Главташкентстрое» и занимается проектами. Город, по ее мнению, станет одним из самых красивых городов мира.
— Молодец! — воскликнул Прозоров.
У трамвайной линии, выбежавшей из Первомайской улицы, они остановились. Азимов взглянул на Прозорова и Джаббарова.
— Мне сюда. До свидания.
— До свидания, — сказал Прозоров.
— Подожди, — попросил Джаббаров. — Я сегодня познакомился с одним интересным постановлением. Отныне из милицейского лексикона изымаются слова «оперуполномоченный», «старший оперуполномоченный», «участковый уполномоченный» и вводятся слова «инспектор», «старший инспектор», «участковый инспектор». Ясно?
— Ясно, — козырнул Азимов.
— Ясно, — вытянулся Прозоров.
— Кстати, разрешите сообщить вам еще одну приятную новость, — чуть-чуть прищурился Джаббаров. — С завтрашнего дня в нашем отделении будет работать Халима Нурманова.
— Халима Нурманова? — переспросил Азимов. — Кто такая?
— Молодая и красивая, — помедлил с ответом Джаббаров.
— Плохо, — сделал вывод Азимов. — Не будет из нее толка. Я бы брал в милицию только некрасивых.
— Ты противоречишь себе, инспектор Азимов, — улыбнулся Прозоров. — Вспомни, как ты расхваливал Бельскую.
— Бельская не в счет, — сказал Азимов.
— Старший инспектор Прозоров, ты, кажется, тоже в свое время не одобрял решения Розыкова принять в уголовный розыск Башорат Закирову, — напомнил Джаббаров.
— Неужели? — изумился Прозоров. — По-моему, ты что-то путаешь. Я как раз был «за».
Джаббаров улыбчиво переглянулся с Прозоровым, потом хлопнул по плечу Азимова, залюбовавшегося проходившей мимо вереницей малышей, наконец, сообщил еще одну новость:
— Вчера закончился суд.
Прозоров и Азимов одновременно посмотрели на него.
— Никого не оправдали? — поинтересовался Азимов.
— Нет.
Джаббаров назвал сроки, на которые были осуждены Аганов, Гадаев, Гроссман, Халилов и Гринберг.
— Аганову нужно было дать больше, — сказал Прозоров.
— Правильно, — согласился Азимов.
— Ничего, — сказал Джаббаров. — Это тоже немалый срок. Я думаю, что его хватит для того, чтобы переоценить ценности.
Азимов воспользовался моментом, чтобы получить ответ на давно волновавший его вопрос:
— Объясните, пожалуйста, почему Гроссман и Гадаев не сразу повезли Соломина к Халилову? Какая необходимость была в автопробеге, который они устроили? Может быть, хотели взять деньги в другом месте, у мечети или у железнодорожного парка?
— По-моему, мы должны принять за основу показания Аганова, — воспользовался Прозоров молчанием Джаббарова.
— Он сказал, что автопробег понадобился для того, чтобы испытать характер Соломина, — понял Азимов, о каком показании Аганова говорил Прозоров. — Это неубедительный аргумент, Илья Кириллович.
— Касым Гулямович, ты тоже так считаешь? — посмотрел Прозоров на Джаббарова.
— Я считаю, что они струсили, — ответил Джаббаров. — Это и вызвало очередную их ошибку. Нам было бы гораздо труднее изобличить их, если бы Соломин отдал деньги в машине.