— Кто? — спросил Мороз. Он почувствовал: Нос попытался направить разговор в нужное русло.
— Лида Барина.
— Не знаю. Где живет?
— В колхозе.
— Не знаю.
— Что ты вообще знаешь, — взял Депринцев графин с водкой. — Для тебя, конечно, лучше Рийи... Молчу, молчу, — отступил он, видя, как снова помрачнел Мороз. — Лида Барина — это, безусловно, кусочек, во-от. Только она не в моем вкусе.
— Ну да, не в твоем вкусе, — засмеялся Нос. — Говори да не заговаривайся. Видел, как ты ухаживал за нею, когда бывал у нас. Собственно, не ухаживал. Боялся.
— Боялся? Я?
— Ты.
— Я?
— Ты.
— Кого?
— Степаняна.
— Аршавера? Этого слизняка?
— Роберта.
— Что? Вот!
— Вот, — довольно проговорил Нос.
— Ерунда. — Депринцев наполнил свою рюмку и выпил залпом. — Ерунда. Роберт только с виду герой, на самом деле — слизняк, как и Аршавер. Я хорошо изучил его. Вместе кантовали недавно.
— По-моему, ты ошибаешься. Он способен на все, даже на мокрое дело. Думаешь, я ничего не вижу? Не гляди, что я такой. Я многое вижу и мотаю на ус. Когда-нибудь при случае все выложу. Понял? Всё. Про всех.
Депринцев вздрогнул, словно Нос решил сейчас же выложить все, что ему было известно «про всех», выпил еще одну рюмку, пьяно уставился в угол.
— Ерунда.
— Не ерунда. Хочешь секрет?
— Ну?
— Я сегодня рано утром видел его.
— Роберта?
— Да.
— Где?
— На мазаре.
— Что? — Депринцев снова держал в руке графин. — На каком мазаре?
— На каком мазаре? У нас один мазар.
— Ну?
— Не беспокойся. Ничего с ним не произошло. Он жив и здоров. Между прочим, передал тебе привет.
— Ты разговаривал с ним?
— Разумеется. — Нос взял из рук Депринцева графин, покрутил над столом, рассматривая на свет водку. — Выпьем?
— Давай.
— Мальчики, может быть, хватит? — сказала Тамсааре.
— Что ты, Рийя, — улыбнулся Мороз. — Эти мальчики могут выпить по бочке спирта и спокойно разгуливать по бревну. Пейте.
— Ты не будешь? — покосился Депринцев.
— Я уже готов.
— Врешь!
— Слабак! — махнул рукой Нос. — Разве ты не видишь? Он только кажется здоровым. Ты взгляни внутрь. Гниль. Или что-то в этом роде. Уловил?
— Да ну? — выпучил глаза Депринцев. Ему, должно быть, нравилось, что Нос так охарактеризовал Мороза. — Дела! Клянусь всеми святыми. Во-от!
— Сель ави. Такова жизнь, как говорят французы, — сказал Нос.
Депринцев посмотрел на Тамсааре.
— Вы тоже не будете пить?
— Разве ты видел в Янгишахаре пьяных женщин? — прищурилась Тамсааре. — Пейте сами, если хотите.
— Ладно. Давай. Во-от.
Депринцев протянул Носу рюмку. Нос наполнил ее до краев, налил себе и, поставив графин, потянулся к Депринцеву.
— Давай.
Тамсааре взглянула на Мороза. Он сидел свободно, развалясь на стуле, следя настороженными глазами за Депринцевым. Она знала, что ему нужно напоить Депринцева. Вчера почти ничего не удалось добиться от него. Однако никак не могла примириться с необходимостью такого поступка. Пьяный всегда вызывал в ней жгучее отвращение.
— Слушай, — наклонился Нос к Депринцеву, — чем это ты так рассердил Роберта? Человек прямо рвет и мечет!
— Я? Рассердил? — перестал жевать Депринцев.
— Не я же!
— Ничем.
— Заливай.
— Клянусь, во-от.
— Слушай, он говорил о каких-то деньгах, которые дал тебе.
— Мне? — Депринцев деланно расхохотался. — Зачем мне деньги, скажи, пожалуйста, во-от. У меня своих куры не клюют. Я — поэт. Понятно. Мне за одну строчку пять рублей государство бросает. Иногда — больше... Дал мне деньги. Меценат какой выискался.
— Кто меценат? Роберт? — спросил Нос.
— Темнота... Давай выпьем.
— Вы же напьетесь, — сказала Тамсааре.
— Не мешайте, — бросил Депринцев.
— В самом деле, — поддержал Мороз Носа и Депринцева.
— Не беспокойся... Знаешь что? Ты лучше иди. Прогуляйся. Тебе, пожалуй, вредно сидеть за одним столом с нами.
— Верно, во-от, — исподлобья взглянул Депринцев. — Иди. Не бабье дело в мужской разговор ввязываться.
— Да?
Тамсааре вспыхнула, вскочила и, ничего не говоря, выбежала из зала. Мороз проводил ее недоуменным взглядом, не поняв: играла она или нет, потом медленно поднялся, сказал извиняющимся голосом:
— Я сейчас. Подождите.
Некоторое время за столом было тихо. Депринцев и Нос смотрели на двери, за которыми скрылись Тамсааре и Мороз.
— Втюрился, — наконец констатировал Депринцев.
— Между прочим, — сказал Нос, когда рюмки снова были пусты, — у этого твоего «слизняка» хватка волчья. Ловко он это дело обтяпал. Не подкопаешься.
— К-какое д-дело?
— Будто не знаешь? Я говорю об убийстве и ог...
— Тссс, — зашипел Депринцев. — Нашел место? Рехнулся, что ли? Ты бы еще ляпнул это при них. — Он с опаской кивнул на двери. — Представляешь, сколько было бы шума? Они сразу побежали бы к своему Голикову.
— Это кто такой?
— Да ты что, с луны свалился? Голикова не знаешь? Его тут каждая собака знает. Участковый.
— Участковый, — пренебрежительно произнес Нос. — Я думал: начальник уголовного розыска. Не дрейфь!
— Мне нечего дрейфить, — пьяно напыжился Депринцев. — Я чист, как стеклышко. По крайней мере, против меня улик нет. Дошло? Во-от. Роберт — гад. А-а-а-а... Я вижу, все вы одним миром мазаны. Не можете пить по-настоящему. Только хвастаетесь.
Депринцев взял графин, вылил все, что оставалось в графине, в стакан, выпил, осовело взглянул вокруг, рухнул на пол, как мешок.
Нос поднялся.
Через некоторое время в зал вошли два милиционера. Они молча подошли к Депринцеву, взяли под руки и, вытащив на улицу, положили в крытую машину с красным крестом на борту.