5
Около правления колхоза собрались люди. Одни молча глядели на работников милиции, выходящих из машин, другие громко разговаривали, обвиняя работников милиции в том, что не смогли предотвратить преступление, которое потрясло колхоз.
Азимов, не выходя из машины, наблюдал за толпой.
На дороге показалась «Волга». Панченко, подошедший в эту минуту к машине, в которой сидел Азимов, удивленно присвистнул, не спуская глаз с «Волги»:
— Кого это нелегкая несет!
— Не узнаешь? — Зафар посмотрел снизу вверх на огромного старшего лейтенанта. — Своих нужно узнавать, Тарас Григорьевич, не то когда-нибудь попадешь впросак. Понял?
— Понял.
Панченко уже узнал людей, подъезжавших в «Волге». Он привычно одернул полувоенный китель, откинул со лба волосы и поспешил навстречу, широко размахивая длинными руками.
Из «Волги» вышли прокурор Янгишахара Нуруллаев, следователь прокуратуры Гришин и эксперт НТО Сафарова.
— Давно здесь?
Прокурор, должно быть, устал или не выспался. У него было бледное осунувшееся лицо.
— Только что приехали, — сказал Панченко. Старший лейтенант не отходил от Нуруллаева, ждал, что он еще спросит.
— Ничего не узнали?
— Нет.
Нуруллаев подошел к Зафару, около которого уже стоял Азимов.
— Здравствуйте, Ульмас Рашидович.
— Здравствуйте, Закир Нуруллаевич.
— Что случилось?
— Сейчас узнаем... Кто это? — кивнул Зафар на Гришина.
— Следователь. Только что возвратился из Москвы. Был на практике. Толковый малый. У тебя, кажется, новенький? — Прокурор посмотрел на Азимова.
— Не совсем, — улыбнулся Зафар. — Он уже понюхал порох. Вы не узнаете его?
— Нет, — пожал плечами Нуруллаев. Он еще раз посмотрел на Азимова, задумчиво почесал переносицу. — Нет.
— Жаль. Это Тимур...
— Сын Назара Азимова? — не дал договорить Нуруллаев. — Ну и ну! Что делает время с людьми! Где работаете?
— У Розыкова.
— Даже так? — удивленно произнес Нуруллаев. — Рад. Весьма рад. — Он подошел к Азимову и крепко пожал руку. — Хорошо ли себя чувствует Якуб Розыкович? Все ли у него в порядке?
— Спасибо, — слегка склонил голову Азимов. — Якуб Розыкович, как всегда, в норме.
— Ты возмужал. Отца видел?
— Нет еще.
— Передай привет от меня... — Нуруллаев повернулся к Зафару. — Пойдем?
— Да.
Зафар пропустил вперед прокурора, помедлив немного, пошел за ним к зданию правления. Люди, столпившиеся у подъезда, нехотя расступились, не спуская глаз с двери, пока ее не закрыл Шадиев, шедший с овчаркой позади всех.
6
Сторож лежал в коридоре лицом вниз. Он был убит ударом по голове тяжелым предметом. Смерть, судя по всему, наступила мгновенно. Нуруллаев повернулся к Сафаровой:
— Приступайте.
Эксперт склонилась над трупом.
Зафар постоял немного, наблюдая за быстрыми, уверенными движениями эксперта, проследил за работой следователя, готовившегося к составлению протокола на месте происшествия, посмотрел на Панченко, остановившегося у входа.
— Побеседуйте с людьми.
— Хорошо, — кивнул он.
— Где касса? — теперь Зафар смотрел на председателя колхоза, полного невысокого человека, следовавшего за ним, как тень.
Председатель подался вперед, в глубь коридора:
— Там... Пожалуйста.
— Пойдемте, Закир Нуруллаевич.
— Да-да, — заторопился прокурор.
Касса находилась в конце коридора. Дверь в нее была сорвана с петель и приставлена к стене. На полу, у порога, валялись куски глины и кирпича.
— Наверное, убийца был не один, — сказал Цой.
— Наверное, — подтвердил Нуруллаев.
Азимов промолчал.
Председатель нервно потеребил редкую седую бороду.
— Неужели можно в наше время убить человека за какие-то гроши?
— За гроши? — вскинул брови Нуруллаев. — Как прикажете понимать вас? — Он стоял у сорванной двери, широко расставив ноги, словно приготовился к защите.
— Как? — переспросил председатель. — Обыкновенно. Кому нужны деньги? Разве мы мало получаем?
— Гм... — Нуруллаев снова посмотрел на председателя. — Сколько было в кассе денег?
— Не знаю... Сейчас придет кассир...
Зафар молча вошел в помещение и замер в раздумье, пытаясь сразу понять, что произошло здесь минувшей ночью. Вслед за ним вошли прокурор и председатель колхоза. Цой и Азимов остались на месте, у двери, будто стражи, перегородив коридор. Они не смотрели друг на друга; неясная скованность, неожиданно появившаяся, держала обоих в невидимой паутине.