Азимов подтолкнул Прозорова:
— Пришел. Молодец.
— Твоя работа? — спросил Прозоров.
— Что ты!
— Не скромничай.
— Я ни при чем, Илья Кириллович, ну что ты! Он сам. Честное слово. Ты погляди, какой у него вид, — кивнул Азимов на Соломина.
— Обыкновенный, — заметил Прозоров.
— Нет. Ты погляди лучше, — попросил Азимов.
Если уж быть откровенным, то, конечно, он тоже сделал все, чтобы Соломин пришел в уголовный розыск. Правда, ему не пришлось лично беседовать с Соломиным. По-видимому, это сделала за него Софа. Это она убедила отца прийти в уголовный розыск. Вообще, у нее голова на плечах. Ну и девушка!
Азимов улыбнулся и незаметно взглянул на Соломина. Он, судя по всему, еще не пришел в себя после того, что с ним произошло, однако держался хорошо.
Джаббаров задал очередной вопрос:
— Что вы скажете о Григории Рыжевском?
— Ничего плохого, — пожал плечами Соломин. — Он довольно часто бывал у нас. Приходил, как правило, вечером. Приносил подарки — то мне, то жене, то Софочке. У него, знаете, недурной вкус на красивые безделушки... Хорошо играет в шахматы.
— Вы играли с ним?
— Да.
— Он проигрывал?
— Чаще я.
— Вы хорошо играете?
— Не знаю.
— Вы что-то скрываете?
— Понимаете: порой мне казалось, что он специально проигрывает партию, — снова пожал плечами Соломин. — Жалеет мою старость, что ли... Не знаю.
— Сколько вам лет?
— Пятьдесят пять.
— Рано говорить о старости... Он моложе?
— Ему тридцать четыре года. Впрочем, может, и больше. Я не заглядывал в паспорт.
— Напрасно... Что еще интересует его?
— Не знаю.
Джаббаров кивнул:
— Что вас связывает с ним?
— Тоже не знаю. Может быть, шахматы? Может быть, привычка? Хотя мы встречаемся недавно. Месяца полтора.
— Как вы познакомились?
Соломин задумался.
— Это довольно неприглядная история. Мне бы не хотелось возвращаться к ней.
— Вы пришли в милицию, — напомнил Джаббаров.
— Простите... Было воскресенье. Я отправился на рынок по поручению жены со списком, что купить и сколько. Увидел пивную, решил заглянуть. Накануне был на именинах у сестры, немного перебрал, болела голова.
— Дальше.
— В пивной мы и познакомились. Рыжевский подсел ко мне. Мы разговорились. Я редко пью, так, от случая к случаю, ту́т же со мной какая-то оказия приключилась — снова перепил.
— На вас повлиял Рыжевский?
— Возможно.
— Потом?
— Потом... Я сказал ему, где работаю, дал свой телефон и адрес. Через несколько дней, возвратившись после работы, увидел его дома.
— Обрадовались?
— Поставьте себя на мое место... Мы познакомились в пивной. Это заведение неприглядное. Заводить знакомство таким путем — верх глупости.
— Ясно, — усмехнулся Джаббаров. — О чем вы говорили?
— Почти ни о чем. Играли в шахматы. В другие вечера, признаться, тоже больше играли в шахматы. Говорили мало, о разных пустяках. Иногда о моей работе. Он убеждал меня, что мне по плечу более ответственный пост.
— Это вам льстило?
— Вообще-то — да. Не улыбайтесь, — попросил Соломин. — Мы все в какой-то мере тщеславны.
— Если нам это внушают, — заметил Джаббаров. — Не казалось ли вам, что Рыжевский захваливал вас с какой-то целью?
Соломин пожал плечами:
— Вряд ли. Правда, перед тем, как эти люди увезли меня, он попросил руки Софы.
— Как вы расценили этот факт?
— Откровенно говоря, растерялся. Ему немало лет. Лысый.
— Вы знаете отношение дочери к Рыжевскому? — спросил Джаббаров.
— Что может думать о пожилом человеке ребенок? Впрочем, вы лучше сами поговорите с ней. Кто-то из вас, по-моему, уже говорил.
— Да.
Джаббаров незаметно взглянул на Азимова. Ему все больше и больше нравился этот сильный, честный парень.
— Дочь у меня с заскоками, — сказал Соломин.
— Что? — поднял недоуменно брови Джаббаров.
— Да вот собирается поступить на работу к вам, в уголовный розыск. Кто-то рассказал ей о следователе. О Бельской, кажется, погибшей в схватке с бандитами. Ну она и вбила себе в голову, что тоже будет следователем. Сейчас сдает экзамены на юридический факультет. Может, не поступит. Конкурс большой: тридцать человек на одно место.
— Поступит, — заверил Джаббаров. — Значит, с заскоками, говорите. Выходит, мы тоже с заскоками? Работаем в уголовном розыске?
Соломин смутился:
— Она же девочка. Ей ли с бандитами воевать?