— Как ты узнала мою фамилию?
— Узнала, — сказала Софочка. — Вы, кажется, один? Жена еще не приехала?
Гринберг-Рыжевский невольно попятился назад — значит, Софочке было известно и то, что он женат и то, что жена в отъезде.
— Ты что? Дуэнья?
— Дуэнья, — машинально произнесла Софочка. — Собирайтесь, собирайтесь. Я жду. Вы что? Оглохли?
— Послушай, Софочка, ты уже не маленькая, тебе скоро исполнится восемнадцать лет. Не шути! Ты выбрала неудачный объект для шуток.
— Откуда вы взяли, что я шучу с вами? Собирайтесь немедленно. Вы должны ответить за все, что натворили. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
— Софочка!
— Собирайтесь!
Гринберг-Рыжевский снова попятился назад, к трюмо, выдвинул средний ящик, выхватил первую попавшуюся коробочку, шагнул к Софочке.
— Возьмите это. Возьмите, я знаю, вам понравится.
— Что... это?
Гринберг-Рыжевский открыл коробочку. На темном бархате засверкали крошечные золотые серьги.
— Это вам.
— Мне? — Софочка не знала, как отнестись к тому, что происходит. Еще никто не предлагал ей таких драгоценностей. — Мне? Вы что? В своем уме? За что?
— За что? — Гринберг-Рыжевский изобразил на лице удивление. — Вы такая красивая, Софочка. Нет-нет, пожалуйста, не думайте обо мне плохо! Я люблю вас!
— В-вы?
Гринберг-Рыжевский решил, что настало время действовать более решительно.
— Вы удивились? Почему, скажите? Разве я не могу полюбить вас? Вы прекрасны, молоды, чисты. Я день и ночь только и думаю о вас. Даже говорил о вас с вашим отцом. Не верите?
— О чем вы? — с трудом вымолвила Софочка.
— Верьте, верьте, — подхватил Гринберг-Рыжевский. — Пожалуйста, наденьте эти серьги. Они понравятся вам.
Софочка неожиданно отскочила назад, прижалась к стене, сгорбила узкие плечи, скрестила руки на груди.
— Нет!
— Не беспокойтесь, я купил эти серьги на трудовые деньги. Они ваши, понимаете? Ваши, Софочка! Ну? Чего же вы испугались?
— Нет!
— Софочка!
— Не приближайтесь ко мне, слышите, слышите, Гринберг, не приближайтесь! Вы — жалкий, подлый трус! Я ненавижу вас!
— Ах, так!
Гринберг-Рыжевский одним прыжком приблизился к Софочке, схватил за руки и сжал с такой силой, что у нее потемнело в глазах. Она рванулась, попыталась высвободиться, однако не смогла.
— Отпустите! Слышите, Гринберг? Отпустите, мне больно!
— Тебе больно? Думаешь, мне не больно? Дай слово что сейчас же отправишься домой!
— Я закричу!
— Только закричи!
Софочка закричала:
— Помогите!!!
24
Азимов услышал крик Софочки.
— Гринберг, откройте! Откройте немедленно! Иначе взломаю дверь! Гринберг!
В квартире снова стояла тишина. Будто в ней вообще не было ни одной живой души.
Азимов подождал немного и начал стучать в дверь. Из соседних квартир показались люди. Кто-то грубо спросил:
— В чем дело, гражданин?
— Я из милиции. — Азимов привычно достал из кармана удостоверение. — Нужно срочно открыть дверь в эту квартиру. Может произойти несчастье.
Люди забеспокоились.
— Вчера у меня была одна девушка, интересовалась Гринбергом, — сказала пожилая женщина. — Жулик он, этот Гринберг, вот что я вам скажу!
— Товарищ, чем я могу помочь? — К Азимову подошел мужчина лет шестидесяти. — Не нужен ли ломик? А? Я мигом!
— Ломик? — Азимов спрятал в карман удостоверение. — Давайте.
Мужчина исчез в соседней квартире.
— Гринберг, откройте! Вы слышите меня, Гринберг?
Мужчина принес ломик, быстро взглянул на Азимова.
— Я мигом, товарищ. В один секунд.
— Действуйте.
Люди подошли еще ближе. Снова заговорили, не спуская глаз с мужчины, пытавшегося открыть дверь.
— Ты снизу, снизу давай!
— В щель суй, куда суешь-то? В щель, говорю!
— Нет его, поди, уже, Гринберга-то! В окно убег!
— С четвертого этажа? Что-то, бабка, ты мудришь!
— Ежели надоть, с десятого сиганешь.
За дверью послышались шаги, робкие, нетвердые, щелкнула задвижка, и по двери зашарили торопливые руки. На площадке воцарилась напряженная тишина.
Наконец, дверь распахнулась. На пороге, с чугунной пепельницей в руке, стояла Софочка. Она глухо сказала:
— Я убила его!
Никто не проронил ни слова. Тишина на площадке стала еще ощутимее и напряженнее.
Азимов, отстранив Софочку, шагнул через порог, побежал в открытые двери, ведущие в гостиную. В гостиной остановился, оглядел все: шифоньер, книжный шкаф, аквариум, задержал взгляд на колеблющихся занавесках; метнулся к ним, быстро раздвинул, замер у входа в спальню.