Не может быть и речи о том, чтобы отвлечь наши силы от основной задачи ведения войны или допустить, чтобы эта неприятность в какой бы то ни было степени ослабила энергичную поддержку нами союзников. Используются все людские силы, чтобы предотвратить и ослабить результаты этих бомбардировок.
Сотни наиболее опытных умов, которыми мы располагаем, поглощены этой проблемой, но я не гарантирую, что эта проблема будет полностью разрешена до тех пор, дока мы не захватим районы, из которых направляются эти самолеты-снаряды.
Весьма тщательно подготовлены, например, планы размещения артиллерии и складов оружия, но не всегда возможно точно предвидеть, какую форму примут налеты и как вообще пойдут дела.
Наряду с этими операциями пришлось совершенно по-новому распределить вооружение для охраны портов вторжения, из которых должны были выходить наши конвойные суда.
Мы ожидали, что по всей вероятности самолеты-снаряды полетят на нас, чтобы успокоить германский народ, тотчас же как мы высадимся.
Но получился небольшой интервал, которого было достаточно, для того чтобы мы успели быстро изменить положение наших батарей. Это очень сложная задача, и я рад, что члены Парламента присутствовали на различных совещаниях, организованных Министром внутренних дел, и могли получить ответ на интересующие их вопросы.
Я не могу понять, как кто-либо может усмотреть в этом нарушение Конституции. Похоже на то, что могли бы возникнуть серьезные нарушения Конституции, если бы членам Палаты препятствовали обмениваться между собой мнениями.
Я думаю, что было бы большим несчастьем, если бы между министрами и другими членами Палаты образовалась некая пропасть на почве того, что они, якобы, являются избранными людьми в Парламенте и не должны смешиваться с толпой своих коллег. Полагаю, что я мог бы найти много аргументов, для того чтобы избавить нас от обвинений в нарушении Конституции.
Я говорил, что сотни наших лучших умов состязались в разрешении этой проблемы, но что я не могу гарантировать быстрое ее разрешение до тех пор, пока нами не заняты районы, откуда вылетают самолеты-снаряды, что несомненно мы сделаем раньше, чем неприятель пойдет на безоговорочную капитуляцию.
Но после занятия этих районов все будет в порядке.
Я еще 22 февраля предупреждал Палату о том, что Гитлер готовит новое средство нападения на нашу страну и, очень возможно, что новые попытки нападения будут сделаны с помощью ракетных снарядов дальнего действия, содержащих большое количество взрывчатых веществ и рассчитанных на то, чтобы производить значительно более тяжелые разрушения, чем самолеты-снаряды.
Можно ожидать, что Лондон будет первой мишенью, при обстреле которой обнаружится, по всей вероятности, несостоятельность ракетного оружия. Поэтому мы советуем всем группам населения, которым Правительство предоставляет возможность эвакуации, которых не удерживают здесь военные обязанности и которые могут позаботиться о собственной судьбе, постепенно и в организованном порядке покинуть столицу.
Ни в коей мере нельзя утверждать с уверенностью, что враг уже разрешил сложные технические проблемы, связанные с применением ракетных снарядов и, в частности, с прицельным их применением. Тем не менее я ни в малейшей степени не могу преуменьшать тяжесть испытаний, которым мы можем подвергнуться, и хочу только заявить, что нет таких испытаний, которых мы не смогли бы выдержать.
Это необходимо прибавить к тому, что я сказал.
Вес самолетов-снарядов, выпущенных на нашу страну с вечера 15 июня по вечер 31 июля, равняется примерно 4 500 тоннам. За этот же самый период Объединенные воздушные силы сбросили на Германию около 48 000 тонн авиабомб с сильными взрывчатыми веществами.
Разумеется, мы стараемся сбросить их на военные объекты, но может случиться, что кое-где они являются причиной человеческих жертв, между тем как оружие врага не имеет иной цели, как беспорядочное избиение гражданского населения.
Я приближаюсь не без некоторой вполне понятной тревоги к деликатной теме — к вопросу об иностранных делах. Я все еще придерживаюсь той точки зрения, которую я высказал в прошлый раз, а именно, что война, вступив в свою последнюю фазу, становится и будет становиться все менее и менее идеологической.
Некоторое смятение умов вызвано было смешением понятий идеологии и идеализма, в то время как между этими двумя понятиями существует весьма ощутимое различие.
Я ценю идеализм как свет, освещающий мысли и надежды людей и побуждающий их к добрым делам, в то время как идеология слишком часто проявляется в форме неправильной организации идей и зачастую может оказаться несовместимой со свободой.