-Я не младенец, - надула губки Настя.
Я сдержала улыбку.
-Тогда почитаю про Гарри Поттера? - предложила я, зная, как любит моя кузина истории об этом чудо-мальчике. - Хочешь?
Она стеснительно кивнула, и я потянулась за томиком четвертой части приключений о Гарри Поттере. Подобные мирные чтения вслух успели стать нашей маленькой традицией, которая частенько завершала зимние уютные вечера, которые мы проводили вместе... нам обоим нравились фэнтезийные приключения юного волшебника, однако Настя ленилась читать самостоятельно, а я была слишком взрослой для Хогвартских историй... а так мы обе получали возможность ненадолго окунуться в мир магии - мир книжный, иллюзорный, не претендующий на "настоящесть", а потому куда более приемлемый, чем тот, в который предлагала поверить меня бабушка.
Полчаса спустя Настя задремала, и я, отложив книгу, осторожно, на цыпочках, направилась к расправленному дивану. Я забралась под покрывало и зарылась лицом в подушку. Меня клонило в сон, и я позволила его волнам унести меня в свои таинственные грезы...
Мне снился Антон. Да, как ни странно, именно он. И в моем сне Антон казался другим... более красивым, более умным... такого Антона я могла бы полюбить, пожалуй. И в своем сне я его любила. Да, да, любила!
Я проснулась среди ночи в холодном поту, тяжело дыша. Какое-то время я лежала в постели и смотрела в потолок, исчерченный лунными бликами... у меня было странное ощущение, словно я только что пробежала кросс, причем завершила бег с плохими результатами.
Прошло около минуты, прежде чем остатки сна слетели с меня, и я смогла полностью осознать себя и собственное местоположение. В памяти запечатлелся образ нового Антона - с уверенной осанкой, властными манерами, привлекательной внешностью... и этот образ никак не хотел согласоваться с реальностью. Я чувствовала внутренний конфликт, наверное, именно так ощущает себя робот, в чьей программе произошел сбой. Но, к счастью, я не робот, а человек. И человек смирится с любым конфликтом и отложит "разбор полетов" на неопределенное "потом".
Не знаю, как долго я лежала бы в прострации, размышляя о загадочном сновидении. Наверное, в конце концов, я снова погрузилась бы в дрему... однако впасть в забытье мне помешал стон, донесшийся со стороны кровати.
"Настя!" - тотчас встрепенулась я и бросилась к постели, которую сегодня занимала моя любимая кузина.
Ночь была лунной, и в неровном серебристом свете, проникающем сквозь наши окна в комнату (штор я не признавала) я различила осунувшееся лицо Насти; казалось, она похудела за те пару часов, что мы с ней не общались. Чудно! Как можно "спасть с лица", пока спишь?! Или то разыгралось воображение?
Стремясь унять беспокойство, я зажгла настольную лампу и тотчас убедилась, что моя тревога небезосновательна. Девочка была как будто в бреду, лоб ее покрывала испарина, волосы укрыли подушку беспорядочным полотном... кузина стонала и шептала что-то сквозь грезы, тихонько хныкала.
-Проснись, проснись, - испуганно зашептала я, стараясь пробудить девочку. Ничего не помогало, она оставалась во власти своего кошмара.
Я заметалась по комнате, не зная, что предпринять. Меня подмывало разбудить мать и переложить проблему на ее плечи, но это было бы слишком по-детски. В конце концов, я принесла влажную тряпку и приложила ее к раскаленному лбу кузины, от которого практически шел пар. Мне казалось, я его даже вижу!
Настя снова что-то зашептала в полусне, ее голова заметалась по подушке. Я наклонилась к девочке, мое ухо почти коснулось ее губ, и я услышала едва слышный шепот:
-Антон... Антон...
Антон?! Шокированная, я отпрянула от спящей девочки и с изумлением воззрилась на нее. Послышалось? Я искренне надеялась, что да.
Остаток ночи я провела у ее кровати, иногда задремывая, иногда снова приходя в себя, причем каждое такое пробуждение напоминало маленькую встряску. Я вздрагивала, непонимающе вертела головой, и когда воспоминания неохотной лавиной наваливались на меня, - тянулась к постели, проверяя состояние Насти. Она так и не проснулась, но сон ее был тревожным.
* * *
Утром мне, как говорится, попало "по первое число". Мать совершенно забыла, что я уже взрослая и давно живу сама, по своим собственным правилам. Все подобные соображения отошли на второй план, когда она увидела потную Настю, с взлохмаченной шевелюрой и заострившимися скулами. Девочка выглядела нездоровой, сейчас, в сероватом утреннем свете, это стало совершенно очевидным.
-Ты должна была меня разбудить! - бушевала она. - Что теперь подумает Олег?! А еще хуже - Оксана! Они решат, будто я не в состоянии проследить за их дочерью без того, чтобы она попала в беду!
Олег был младшим братом моего любимого отца, а Оксана - его женой с весьма сварливым характером, причем этот характер плохо сочетался с не менее буйным нравом моей мамáн. Мои мама и тетка плохо ладили и при длительном "взаимодействии" всегда умудрялись поссориться.
-Ну, простуда не тянет на беду, - попробовала успокоить я мать, однако добилась противоположного эффекта. Она разъярилась еще сильнее.
-Какая еще простуда?! - вскинулась мама и с трагическим видом, даже несколько театрально, махнула рукой в сторону кровати. - Явный грипп! А грипп может иметь страшные осложнения!
Я искоса глянула на кровать и с ноткой удовлетворения убедилась, что мамины крики успели разбудить нашу гостью. Девочка сонно заворочалась и размежила веки, взгляд ее, расфокусированный, заскользил по комнате и остановился на наших фигурах. В глазах не сразу, но забрезжило понимание; Настя вынырнула из своих болезненных грез и явно нас узнала.
Я была ее пробуждению. Пусть уж лучше мама с ее невероятной жизненной энергией и активностью переключится на более достойный внимания объект.
Так и случилось. Обнаружив, что наша юная родственница проснулась, мама сразу смягчилась, в ней как будто щелкнул переключатель, столь внезапным оказалось преображение: лицо расслабилось, сурово поджатые губы дрогнули в улыбке, в глазах зажглась теплота; конечно, все эти чувства были обращены не на дочь (меня то бишь), а племянницу.
-Дорогая, как ты? - мама склонилась над постелью Насти и ласково поправила ее одеяло, погладила по растрепанным волосам. - Что болит?