— Спасибо вам. Вы появились очень вовремя, — голос мой был словно и не моим. Мышиный писк какой-то.
— Так это точно не твой приятель был?
— Я даже имени его не знаю! Что я, сумасшедшая, таких приятелей заводить?
— Ладно, не переживай. Он к тебе больше не подойдет.
Нужно было еще что-то сказать, но о чем можно говорить с незнакомым мужчиной ночью?
— Ну, мне пора. А вам спокойной ночи.
Но незнакомец не спешил уходить. Смерил меня изучающим взглядом с головы до ног и кивнул на дверь каюты:
— Это точно твоя каюта? Не придется тебя потом снова провожать?
— Конечно, моя.
Я дернула за ручку, но дверь была заперта. Вообще-то правильно, соблюдение безопасности превыше всего. Я громко забарабанила в дверь:
— Дженья, открой. Это Марилья.
Из каюты послышалось недовольное бормотание, шлепанье босых ног и дверь отворилась. Дженья, заспанная, в легкомысленной полупрозрачной сорочке, ворчливо произнесла:
— И где тебя носит…
Но тут она увидела за моей спиной благородного незнакомца. А он, смерив и её взглядом, игриво приподнял брови. Дженья ойкнула и скрылась в темноте каюты. Я поспешила за ней, бросив на прощание:
— Еще раз большое спасибо!
Моя напарница сидела на койке и обалдело наблюдала за моими приготовлениями ко сну.
— Ты где его подцепила?
Я, облачаясь в странный балахон Марильи, возмутилась:
— Что значит подцепила? Он просто проводил меня до каюты, потому что одному ненормальному стюарду пришло в голову приставать ко мне.
Дженья недоверчиво зыркнула:
— Ты всего два дня на «Оливии», а уже и стюарды к тебе пристают, и Терис тебя заметил. А теперь еще красавчик из императорской службы безопасности до каюты провожает.
Я так и села на койку:
— Кто?!
Дженья закатила глаза:
— Ты вообще, откуда такая взялась? Ты форму его видела?
— Я как-то не обратила внимания. А что здесь делает императорская служба безопасности? Ты же не хочешь сказать, что на «Оливии» сам Император путешествует?
— Император — нет. А вот его племянница, принцесса Малика — очень даже да. На четвертой палубе располагаются императорские апартаменты и вход туда простым служащим строго запрещен. У них свои и горничные и прочая прислуга.
Вот я попала. Но с другой стороны, если меня сразу не выбросили за борт, и не посадили в трюм, то, наверное, волноваться не о чем?
Утро началось как обычно: душ, униформа, прачечная, гладильная и только потом быстрый завтрак. А вот когда мы с Дженьей поднялись на третью палубу, нас ожидал сюрприз. Точнее, ювелир Терис Лакрис собственной персоной. На этот раз он был одет безукоризненно. Никаких босых ног и расстегнутых пуговиц. Выглядел он хоть и менее романтично, чем в предыдущую нашу встречу, но вел себя так же странно. Заметив нас, он тут же перестал рассматривать океанские просторы. Когда он направился в нашу с Дженьей сторону, стало понятно — он специально поджидал. Напарница расплылась в сладкой улыбке и певуче приветствовала молодого ювелира. Я была менее сдержанна в проявлениях эмоций. Во-первых, чтобы показать Дженье, что её ювелир меня совершенно не интересует, а во-вторых, я действительно ничего от Териса не хотела, смысл мне перед ним растекаться лужецой?
А вот Терис явно чего-то хотел именно от меня. Он едва кивнул Дженье на её сладкоголосье, а вот меня осторожно подхватил под локоть:
— Доброе утро, Марилья. Могу я с вами переговорить?
Я оглянулась на Дженью с паникой в глазах: что в таких случаях положено делать по инструкции? Если горничной нельзя разговаривать с пассажирами, а один пассажир ну очень хочет пообщаться, что в таких ситуациях предпринимают?
— Господин Лакрис, у меня будут проблемы. Горничным нельзя беседовать с пассажирами, — я жалобно хлопнула ресницами, пытаясь вспомнить наставления настоящей Марильи. Но ювелир был настойчив:
— Марилья, всего одну минуту. Вы ведь все равно направлялись в апартаменты пассажиров? Так начните уборку с нашего номера. Я задержу вас всего на минуту.