— Ну вот, теперь нам никто не помешает, Марилья. Садись.
Терис продолжал улыбаться и не испытывал неловкости за свой обман. Но он явно не понимает, что позволено горничным, а что нет.
— Господин Лакрис…
Он легко вскочил на ноги:
— Понял, понял. Сделаем вид, что любуемся видом за бортом?
Мы подошли к перилам и он небрежно положил на них левую руку. Я же стояла, как и положено приличной горничной: глаза вниз, руки аккуратно сложены на переднике.
— Марилья, я хочу, нет, я прошу тебя подписать контракт с Ювелирным домом Лакрис. Я давно ищу модель для новой коллекции, и ты прекрасно подходишь.
Всё таки Дженья была права. Надо было проситься на первую палубу мыть коридоры.
— Господин Лакрис, мне лестно ваше предложение, но я просто горничная. Я не знатного происхождения и вряд ли смогу достойно исполнить обязанности модели.
— Марилья, для меня при подборе модели, не имеет значения ни происхождение, ни род деятельности девушки. Главное, в тебе есть то, о чем я думал, создавая коллекцию. Этого не объяснить словами. Имеет значение взгляд, поворот головы, улыбка, цвет кожи и волос. И если ты согласишься, у тебя появится отличный шанс изменить свою судьбу. Ты же знаешь о том, что модель получает не только славу и известность, но и солидный гонорар?
— Да, господин Лакрис. Я читала статью в Имперском вестнике. Но мне, кажется, вы ошибаетесь насчет меня.
Терис стал серьезным, взгляд проникновенным:
— Марилья, я никогда не ошибаюсь. Что тебе мешает согласиться и попробовать?
Хороший вопрос. Но чтобы ответить на него, мне пришлось бы рассказать всю свою историю. А этого делать я не собираюсь ни при каких обстоятельствах.
— Господин Лакрис, а я могу подумать?
— Разумеется. До окончания путешествия у тебя есть время. Но знай Марилья — одно твое слово и ты сменишь униформу горничной на более достойную форму служащей Ювелирного дома Лакрис. И продолжишь путешествие на «Оливии» в более комфортных условиях.
Звучит заманчиво. Но дело именно в том, что мне не выставлять себя напоказ надо, а скрыться с глаз и затаиться года на три. Пока мне не исполнится двадцать один год.
Тут на палубу вышла Виржинья. Она огляделась вокруг, словно раздумывая, где ей лучше разместиться. Места была предостаточно — многие пассажиры сидели в ресторане, где помимо вкусной еды можно было подобрать компанию, чтобы разыграть карточную партию. Путешествие длится уже не первый день, и многим наскучил океанский простор, чтобы любоваться им с утра до вечера. Вот и госпожа Ревисс, видимо, решила почитать спокойно у себя в спальне. Виржинья оказалась предоставлена сама себе. У меня невольно возникла жалость к девушке. Ей бы сейчас находиться в обществе своих подруг, а не быть компаньонкой грубой и несдержанной на язык престарелой аристократки.
Виржинья прошла мимо нас и встала возле перил чуть поодаль. Вроде бы и нет ей дела до меня и ювелира, но напряженная линия плеч и полуоборот в нашу сторону натолкнули меня на мысль, что компаньонке захотелось подслушать наш разговор. Поля её шляпы прикрывали лицо, и я не могла видеть выражение глаз Виржиньи, зато я видела прикушенную губу.
Я быстро соврала Терису, что мне пора бежать по своим делам и ювелир милостиво кивнул. Возле трапа я обернулась. Мне пришла в голову мысль, что, может быть, Виржинья хотела без свидетелей поговорить о чем-то с Терисом? А почему бы и нет? Они оба молоды, свободны, одного круга.
Но когда я повернулась, то увидела, что ювелир снова уселся в шезлонг и что-то рисует в блокноте. А Виржинья прошла чуть дальше и наблюдает за океаном.
Раилья, которая поднималась по трапу, едва удостоила меня взглядом.
До самого ужина, чем бы я не занималась, в голове крутились слова Териса: «Одно твое слово и ты сменишь униформу горничной на форму служащей Ювелирного дома Лакрис». Интересно, если бы не мое нынешнее положение, согласилась бы я стать моделью? И тут же одернула себя: если бы не нынешнее положение, я никогда бы не встретила Териса и никогда бы не получила это заманчивое предложение. А что скрывать? Разве плохо получить приличный гонорар всего за несколько фотографий? Да те украшения, которые примерит модель, мне даже и во сне не смогут присниться. Ну а уж гонорар я бы нашла куда потратить. Например, на расширение маминого ателье. Я стала бы полноправной компаньонкой. Но, увы… Стоит папеньке добраться до меня и не видать мне ни гонорара, ни свободы. Уж он-то воспользуется моей известностью для своей пользы. Найдет способ «продать» меня подороже.
После ужина я надеялась, что на третьей палубе увижу лишь пустующие шезлонги, оставленные тут и там пледы, накидки. Все собрать, разнести по номерам, быстро навести чистоту и спать. Но, увы. Такое ощущение, что посмотреть на закат в океане — это просто ежедневный ритуал пассажиров. Схватив поднос, я стала собирать пустые бокалы и чашки, которые так любили оставлять повсюду обитатели апартаментов. Старшая горничная вышла из своей каморки, якобы проконтролировать нашу с Раильей работу, а на самом деле, чтобы тоже полюбоваться закатом. Зрелище действительно было красивое. А еще мне нравилось, что в это время на «Оливии» включали фонари, и на судне возникала уютная, чуть ли не домашняя атмосфера. Суета замирала, стихала, даже горничные двигаться начинали медленнее. Но, это скорее, от усталости. Побегай-ка весь день туда-сюда по трапу.