— Стала бы она беспокоиться. Эти девушки не следят друг за другом.
— И вы решили, что она вернулась снова сюда?
— На работе тоже не появлялась... Они вне себя, можете мне поверить.
— Вы сами обеспокоены, мистер Бейкер?
— Нет. Хотя естественно... будь я проклят, если я знаю. Вроде бы у меня нет оснований для волнений, только вот время проходит. Что у нас сегодня, четверг?
— Так она с вами не ссорилась?
— Я уже говорил, что нет.
— И все же вы обеспокоены за нее, мистер Бейкер?
— А вам какое дело?
— Конечно, это не мое дело. Но, насколько мне известно, дома были неприятности. И тамошняя атмосфера ей не нравится.
— Вполне естественно. Эта женщина — настоящая сволочь. Из тех, кто умеет мягко постелить, а спать не просто жестко, а невозможно. Она очень не любит Норму.
— Ведь миссис Рестарик болела, верно? Ей пришлось лечь в больницу?
— Вроде бы правда, она находилась в какой-то частной лечебнице. Только это все от безделья. Она здорова, как лошадь.
— Так вы считаете, что миссис Рестарик ненавидит свою падчерицу?
— Норма временами бывает слегка неуравновешенной. Знаете, когда они доведут ее до ручки. Впрочем, все девушки ненавидят своих мачех.
— Но разве всегда их мачехи от этого заболевают, причем так серьезно, что вынуждены ложиться в больницу?
— Куда это вы, черт подери, клоните?
— К занятию садоводством или же к ядохимикатам...
— А при чем тут ядохимикаты? Или же вы предполагаете, что Норма... что она могла додуматься...
— Люди болтают. Среди соседей Рестариков идут разговоры...
— Вы хотите сказать, что кто-то из них обвинил Норму в том, что она пыталась отравить свою мачеху? Но это же просто смешно! Полнейший абсурд!
— Да, это маловероятно,— согласился Пуаро,— и вообще-то люди этого не говорили.
— Прошу прощения, значит, я вас неверно понял. Так что же вы имели в виду?
— Мой дорогой друг, вы должны понимать, что героем подобных случаев почти всегда бывает муж.
— Как, старина Эндрю? Какая ерунда! Честное слово!
— Да, да. Мне это не кажется весьма правдоподобным.
— Ладно, все же для чего вы сюда приезжали? Ведь вы детектив, да?
— Да.
— Ну, и...?
— Прошу прощения, но вы должны меня извинить за то, что я не смогу ответить на ваш вопрос. Во всяком случае, это не имеет никакого отношения к возможному отравлению. Моя задача — в высшей степени деликатная и разглашению не подлежит.
— Совершенно ничего не понимаю.
— Я приехал сюда повидаться с сэром Родериком,— торжественно заявил Пуаро.
— С этим старым ослом? Но ведь он же... как бы это поделикатнее высказать? Он же практически впал в детство!
— Этому человеку известно огромное количество государственных секретов. Я вовсе не хочу сказать, что он имеет отношение к тайным вещам, но знает он многое... Не забывайте, что во время войны он занимал большой пост и был знаком кое с кем.
— Но ведь прошло столько лет!
— Да, и его роль в тех событиях сыграна. Однако вы же должны понимать, что кое-какие вещи и сейчас еще полезно узнать.
— Например?
— Лица, скажем. Сэр Родерик может узнать некоторые лица. Или манеру держаться, привычки, обороты речи, крылатые словечки, жесты. Такие вещи долго не забываются. Старые люди скорее расскажут тебе о событиях двадцатилетней давности, чем то, что произошло на прошлой неделе или месяц назад. И частенько они помнят того, кому этого вовсе не хочется. От них иной раз можно узнать весьма интересные вещи, подробности о какой-нибудь женщине, или мужчине, или о тех событиях, в которых они сами были замешаны... Конечно, я говорю иносказательно, но суть вам должна быть ясна. Я приезжал к нему за информацией.
— К этому... старому напыщенному ослу? И вы получили ее?
— Давайте скажем так: я вполне удовлетворен.
Дэвид внимательно посмотрел на Пуаро и вдруг усмехнулся:
— Интересно знать, действительно ли вы приезжали к этому старику или же к его молоденькой секретарше? Наверное, вам любопытно было узнать, что она делает в этом доме? Я сам несколько раз задумывался над этим вопросом... Так вы предполагаете, что она заняла этот пост для того, чтобы выудить кое-какие сведения от сэра Родерика, связанные с прошлым?
— Я твердо знаю одно: рассуждать об этом бесполезно. Она мне показалась в высшей степени преданной и внимательной, эта маленькая секретарша.
— Помесь больничной сестры, няньки, секретаря, компаньонки и «правой руки» у дядюшки... Да, ее можно охарактеризовать многими эпитетами. Он ею очарован. Вы это заметили?