— И вы на него вознегодовали из-за этого?
— Да-
— Но ведь ваша мать к этому времени умерла, мужчины часто женятся вторично при подобных обстоятельствах. Особенно если они с женой на протяжении многих лет жили отдельно. Кстати, вы не знаете, ваша мачеха — та самая леди, на которой он хотел жениться, когда просил вашу мать о разводе?
— Ну, нет, эта совсем молодая. Красивая. И держит себя так, как будто отец принадлежит ей одной.
Немного помолчав, Норма продолжала голосом обиженного ребенка:
— Я надеялась, что, когда он вернется домой, он будет любить и баловать меня, что я ему стану необходимой, но разве она ему это позволила бы? Она настроена против меня. И она меня оттеснила на задний план. Папа меня практически не замечает.
— Послушайте, в вашем возрасте это уже теряет всякое значение. Наоборот, я бы сказал, что для вас это лучше. Разве вы нуждаетесь в чьем-то надзоре? Вы можете самостоятельно распоряжаться вашей судьбой, наслаждаться жизнью, выбирать друзей...
— Вы бы не стали так говорить, если бы познакомились с обстановкой в нашем доме. То есть в отношении свободного выбора друзей.
Пуаро улыбнулся:
— Девушки никогда не мирились с критикой их подруг и, особенно, приятелей.
— Раньше все было не так,— воскликнула с горестным видом Норма.— Отец совершенно не походит на того, каким я его запомнила в пятилетием возрасте. Вы меня поняли? Тогда он со мной играл целыми днями, был таким веселым. Сейчас он разучился улыбаться. Вечно озабоченный, хмурый, агрессивный. Ну совсем другой!
— Прошло почти пятнадцать лет. Люди меняются.
— Но неужели так сильно!
— Он и внешне изменился?
— Дело не в этом. Если вы взглянете на портрет над его головой, то, хотя он на нем и изображен гораздо более молодым, все равно видно, что это тот же человек. Но лот характер у него совершенно переменился!
— Моя дорогая леди, люди иногда не оказываются такими, какими мы их помним. Годы идут, мы наделяем их такими чертами, которые нам хотелось бы у них встретить, и нам кажется, что мы это помним. И коли тебе угодно запомнить его веселым, ласковым и остроумным, то все остальное отойдет на второй план. Ты запомнишь человека лишенным всяких отрицательных черт.
— Вы действительно так считаете?
Помолчав, она вдруг спросила:
— Но почему же, как вы считаете, я хочу убивать людей?
Норма спросила его так же просто и деловито, как и все предыдущее. Она не рисовалась, не бравировала, хотя, как почувствовал Пуаро, наконец-то они подошли к самой сущности их беседы.
— По всей вероятности, это весьма интересный вопрос,— спокойно ответил Пуаро,— я не сомневаюсь, что специалист мог бы дать на него исчерпывающий ответ. Скорее всего это сделал бы врач. Соответствующей специальности.
Она сразу же отреагировала:
— Я не пойду к врачу. Я даже близко к нему не подойду. Они тоже настаивали, чтобы врачи заперли меня в сумасшедший дом, откуда меня не выпустят до конца моей жизни. Нет, я этого не желаю!
Пуаро видел, что она готова бежать из кафе.
— Я не имею ни права, ни основания вас куда-то посылать,— рассмеялся он добродушно,— так что вам нечего тревожиться. А к. доктору вы можете обратиться сами, по личной инициативе. Прийти к нему и рассказать все то, что вы говорили мне, спросить, почему такие вещи происходят.
— То же самое мне говорит и Дэвид. Только мне кажется, что он не понимает. Я же буду должна сказать доктору, что, возможно, я и пыталась кое-что сделать...
— Почему вы так думаете? '
— Потому что я часто не помню, что со мной было на протяжении довольно продолжительного времени. Представляете? Час-два совершенно выпадают из моей памяти... Однажды я находилась в коридоре возле ее двери. И у меня что-то было в руке. Не могу вам сказать, откуда я это взяла... Она шла мне навстречу по коридору. Но когда подошла совсем близко, у нее изменилось лицо. Оно стало совершенно не ее лицом. Да и сама она превратилась в другого человека.
— По всей вероятности, вы припоминаете сон. Во сне люди часто меняются.
— Нет, это был не сон. Я подняла револьвер. Он лежал у моих ног...
— В коридоре?
— Нет, во дворе. Она подбежала и отняла его у меня.
— Кто?
— Клавдия. Она отвела меня наверх и дала мне выпить какое-то горькое лекарство.
— Где в это время находилась ваша мачеха?
— Там же... хотя нет, ее не было. Она была в Кроссходжесе или в больнице. Там выяснилось, что ее травили и что это делала я.