— Что ты делала в моей комнате?
— Я заблудилась. Мне очень-очень жаль. Можно, я уйду?..
Пистолет пошевелился и перестал с силой давить на мой позвоночник.
И вдруг исчез.
— Убирайся отсюда.
Хуже уже не будет. Я медленно повернулась, не опуская рук и глядя на свои ноги.
Я подняла глаза от моих кроссовок к доскам пола, затем – к очень растоптанным и древним «мартинсам» с торчащими нитками; выше них были джинсы с протертыми коленями, затем – полуопущенная рука с пистолетом, все еще направленным мне куда-то в область голеней; еще выше – кожаная куртка и тот самый серый свитер из шкафа; и, наконец, я увидела лицо, с которого ярость и потрясение стерлись еще не до конца.
Черт побери, Вайсман молод. Он вряд ли намного старше меня, или просто выглядит молодо; идеально гладкая белая кожа, черные брови и ресницы – весь набор, от которого обитательницы «Форума костей» упали бы замертво; очень густые темные волосы выглядят так, будто их хозяин только что поднялся с кровати или теребил их в течение всего дня.
Мы секунду смотрим друг на друга, и я убегаю.
Я не помню, когда в последний раз бегала с такой скоростью. Я какими-то безумными прыжками донеслась до велосипеда и некоторое время бежала с ним, пока не выдохлась и не поехала-таки на нем верхом. Уже на шоссе меня вдруг настигли нервные злые слезы; я въехала в город с совершенно пустой головой и заплаканным лицом.
Алекс открыл мне дверь; ни слова не говоря, я прошла на кухню и трясущимися руками налила себе воды из-под крана.
— Где ты была?!
Я поперхнулась и закашлялась. Села на стул; с кроссовок на пол посыпались куски грязи.
— Ты с ума сошла? Разувайся!
Алекс принялся вытирать пол.
— Я была дома у Лизы. Я полила цветы, а потом пошла в комнату Вайсмана, — ответила я. Сосед поднял на меня широко распахнутые глаза.
— И что?
— Он меня поймал, — я почувствовала, как противно кривится рот: видимо, я опять хочу плакать. — Алекс, прости. Вайсман неожиданно приехал и застал меня в его комнате.
Алекс молча сел на второй стул.
— Послушай… Я не хочу ничего больше скрывать. Это был уже третий раз, — я взяла себя в руки, выпила еще немного воды и продолжила, — я была в их доме раньше. Ходила по комнатам. Лазила по шкафам. В этот раз... Алекс, Вайсман... Он угрожал мне пистолетом и хотел вызвать полицию.
— Матерь божья. Марго…
— Я показала ему ключи и выронила их... Надеюсь, у Лизы и у тебя не будет неприятностей.
Алекс потер ладонями лицо:
— Это звучит как полное безумие... И тебя могли поймать раньше. Марго, тебе надо лечиться.
— Скажи мне что-нибудь, что я не знаю, — тихо сказала я.
Я хотела еще тысячу раз перед ним извиниться. Я вздохнула:
— Надо было наврать, что я собиралась сделать сюрприз своему парню и залезла в окно не в тот дом.
Алекс глухо хохотнул. Я стукнула стаканом об стол:
— Что тут смешного?!
— «Парню». Кто, скажи мне, согласится в трезвой памяти встречаться с тобой?..
— Такие парни, как Марк, — ответила я, — чтобы рассылать всем фотки моих ляжек.
Внезапно руки перестали трястись. Я положила ладони на стол и уперлась в них головой. Алекс похлопал меня по затылку.
— Алекс, я такая дура. Прости меня. Если бы меня поймали раньше... И если это была бы Лиза...
— Все нормально. Про те разы никто не узнает.
Я подняла голову. Алекс улыбался – я поняла, что он не злится. Он наклонил голову набок и лукаво спросил:
— Ну так и что?.. Какой он?
Я опешила. И поняла, что краснею быстро и стремительно.
— Боже мой, Алекс... Да какое это теперь имеет значение? Вайсман, — я замялась, — ну, он...
— Готический принц, — протянул Алекс. Я открыла рот. — Боже мой, Марго.
Действительно, боже мой, Марго.
Никогда не знаешь, как глубоко дно, Марго.
У тебя, Марго, огромные, темные, холодные, мрачные, готические проблемы.
4
Мы с Алексом традиционно закупались едой на всю неделю в супермаркете у метро. Во всей процедуре меня напрягали только толпы у станции и «торговые ряды», от которых несло запахами прелых апельсинов и маринованного чеснока. Мы быстро миновали неприятность и начали наш рейд по рядам супермаркета, отмечая в телефоне, что уже закинули в тележку, а что еще предстояло разыскать. Я крутила в руках банку «Нутеллы», а Алекс меня подкалывал.
— Вот ты опять ее купишь, съешь половину ложкой прямо из банки оставишь на полке. Шоколад заплесневеет и банку придется выкинуть.
— Я съем целиком, — грустно ответила я и кинула банку в тележку. Алекс вздохнул. В тележке уже лежал весь мой традиционный «скорбный набор»: трюфельный торт, две пачки пломбира, крабовые палочки, большая банка селедки в масле, хумус и соленые огурцы. Я абсолютно всеядна, и мне нравится, что в этом слове есть сочетание «яд». Алекс серьезно посмотрел на меня, вытащил из корзины «Минту» и потряс им перед моим лицом.