— Вы помешаете гораздо сильнее, если будете сидеть здесь с видом святой Агнессы или святой Агаты или еще кого-нибудь в ожидании льва.
— Лев уже здесь, — ответила Нэнси, и ресницы ее затрепетали.
— Так уже лучше. Ну, и в чем дело?
Нэнси сглотнула и произнесла:
— Это касается моей младшей сестры Джойс.
— Но она не умерла? Извините, я бы не сказал ничего такого, если бы знал…
— Нет-нет! — воскликнула Нэнси. Ей хотелось сказать «хуже, чем умерла» печальным похоронным тоном, но она вовремя остановилась. Если начать таким образом, неизвестно, куда она (и ее младшая сестричка Джойс) зайдет. — Но она в беде.
— А-а! — сочувственно, с полным пониманием сказал мистер Фентон. Перед ним мелькнул не лишенный приятности образ Нэнси «в беде», причиной которой послужил он сам.
— Не в такой беде, — чопорно произнесла Нэнси.
— О! — обескураженно сказал мистер Фентон. — А в какой?
— Деньги.
— А! — холодно отозвался мистер Фентон. Он мог бы догадаться раньше.
— Она прислала мне часы, чтобы я их заложила, но я… я не знаю, как это делается, и…
Оживший мистер Фентон протянул руку.
— Дайте взглянуть на них.
Рассматривая их, он обратил внимание на букву «Д» (означавшую «Джойс»), Нэнси тем временем торопливо продолжала:
— Понимаете, она работает в конторе в кафедральном городе, и я не знаю, есть ли там ростовщики, но Джойс все равно не решится пойти, потому что ее могут увидеть, и если это обнаружится… Я хочу сказать, у нее такой строгий работодатель, а поскольку это не очень красиво, ведь правда, я хочу сказать, это показывает, что ты тратишь больше, чем можешь себе позволить, и…
— Бриллианты настоящие? — спросил мистер Фентон.
— Да, конечно. — Нэнси еще раз сглотнула. — Дядя Джордж подарил их ей на день рождения. Она была его любимицей. Он уже умер, поэтому… я хочу сказать, это не может его задеть, но я ни разу не была у ростовщика, и…
— Вы знаете, сколько он заплатил за них?
— Я думаю, двадцать фунтов, Джойс говорила, что тетя Эмили ей сказала, потому что она была недовольна, я имею в виду тетю Эмили, но точно не знаю. Они в хорошем состоянии, правда? И если бы она могла получить десять фунтов, поскольку обычно получаешь половину, ведь правда, и…
— Когда вы говорите «заложить», это значит, что вы хотите их потом выкупить или просто ходите продать их?
— Продать ростовщику, я думаю, — сказала Нэнси.
Мистер Арчибальд Фентон раздумывал. Еще два года назад он был Реалистом, разделяя таким образом с большей частью критиков и Придворных Художников убеждение, что фотография является высшей формой искусства. Описать с такой точностью, что даже деревенский дурачок, заглядывая через плечо художника, мог бы сказать «Разрази меня гром, если это не старая свинья с фермы Бассеттов»: несомненно, писательство не может претендовать на большее. Он обнаружил, что может. Оно может вернуть раблезианскую грубоватость английскому роману; даже если при этом (как написал мистеру Фентону человек, присматривавший за слонами в цирке Лэнгли) автор допускает три ошибки в описании наряда слонихи. Мистер Арчибальд Фентон перестал быть реалистом… но иногда у него возникали опасения. В конце концов он решил так: слоны не считаются, потому что очень мало людей хоть что-то знают о слонах, но с лошадьми нужно быть повнимательнее.
Нужно ли быть повнимательнее с ростовщиками? Вряд ли… за исключением, разумеется, дешевых изданий… и публикаций в периодических изданиях… Публикации в периодике: да, это решает дело.
— А что, если, — спросил мистер Фентон, — я отнес бы их ростовщику вместо вас?
— Ну что вы! — сказала старшая сестра Джойс.
— Прекрасно, — весело отозвался мистер Фентон, — я сделаю это сегодня вечером.
— Как это мило с вашей стороны. Джойс… — Нэнси сглотнула. — Просто не знаю, как благодарить вас. — Она промокнула глаза платочком. Она была прелестна.
— Прекрасно. — Он ободряюще похлопал ее по плечику. — Теперь давайте вернемся к Пятой главе.
Именно в конце Пятой главы (как Нэнси было хорошо известно) Юстейс Фрир относил в заклад запонки.
III
Для мистера Уоттерсона достоверным источником сведений о том, что случилось в большом мире, всегда была «Таймс». Для миссис Уоттерсон достоверным источником сведений о том, на что способны Радикалы, всегда был мистер Уоттерсон. На вокзале в Бате, на следующее утро после свадьбы внука, мистер Уоттерсон предложил купить «Таймс» и взять ее с собой и с миссис Уоттерсон в купе первого класса.