— Зачем тебе «Таймс», дорогой? — спросила миссис Уоттерсон.
— Читать, — ответил мистер Уоттерсон тоном человека, считающего такой вопрос излишним.
— Но ведь она ждет тебя дома. Жаль покупать еще одну.
Мистер Уоттерсон был женат пятьдесят лет и знал, что его стремление немедленно прочитать «Таймс» было из разряда тех, которые его жена не в состоянии понять.
— Дорогая, я могу позволить себе истратить лишние два пенса, — мягко возразил он.
— Ведь это пустая трата денег. Почему не купить другую газету?
— Других газет не бывает, — убежденно ответил мистер Уоттерсон.
— Чепуха. Их тут в избытке. Посмотри, вот «Монинг пост».
Время от времени мистер Уоттерсон прочитывал «Монинг пост» у себя в клубе, и время от времени мистер Уоттерсон и Издатель «Монинг пост» совпадали во мнениях по тому или иному вопросу, но только если Издатель «Таймс» и мистер Уоттерсон не совпали во мнениях по этому вопросу раньше.
— Хорошо, — сказал он, — я не стану покупать газету.
— Ну ведь тебе нужна газета, дорогой. Только мне кажется, глупо…
— Мне не нужна газета, мне не нужна газета, мне не нужна газета, — раздраженно ответил мистер Уоттерсон.
— Ну хорошо, дорогой, тебе лучше знать. Ты не купишь мне «Иллюстрейтид Лондон ньюс»?
Свадебное шампанское все еще оказывало действие на мистера Уоттерсона, он купил два экземпляра «Иллюстрейтед Лондон ньюс» — для себя и для жены. Миссис Уоттерсон вздохнула и ничего не сказала. Она была замужем пятьдесят лет и знала, что мужчины всегда ведут себя, как дети. Это объясняет Войну, и Политику, и Спорт, и многое другое.
Они вернулись домой вскоре после полудня, и едва мистер Уоттерсон открыл дверь, как кухарка, и Хильда, и Элис оказались в холле. За завтраком у них произошел спор.
Кухарка сказала, что это ей полагается сообщать любые домашние новости, хорошие или плохие, своей Хозяйке.
Хильда сказала:
— Давай я скажу, у меня лучше выйдет.
— Ну ладно, говори ты, — согласилась кухарка.
Элис сказала:
— Это меня полиция расспрашивала, во что она была одета, что я приготовила ей, потому что я ее горничная, как вам известно.
Кухарка сказала:
— Всему свое время, Элис. Я ничего не говорю, когда приходит полиция, но когда приходит Хозяйка…
Хильда сказала:
— Ну ладно, ведь я должна быть в холле, чтобы взять багаж и все прочее, правда?
Кухарка сказала:
— Я не против.
Элис сказала, слегка шмыгнув носом:
— Одна я на самом деле заботилась о бедненькой мисс Дженни, потому что я ее горничная, как вам известно.
Кухарка сказала:
— Элис! Как ты можешь сидеть здесь и говорить такие вещи, зная, как мы все относимся к мисс Дженни, она самая милая, самая чистая молодая леди, и Бог знает, что…
Хильда сказала:
— Ну ладно, ведь я должна быть в холле, чтобы взять багаж и все прочее, правда?
А Элис в то же время сказала:
— Я хотела позвонить в полицию, только вы мне не дали, а я ее горничная.
А кухарка, естественно, сказала:
— Хорошо, если мы все будем говорить вместе, вот как сейчас, никто не разберет, кто пропал. Вот все, что я про это думаю.
— Ну ладно, ведь я должна быть в холле, — сказала Хильда, — вот и все, а вы обе можете делать что хотите.
Так они и поступили; поэтому, как только дверь отворилась, кухарка, и Хильда, и Элис оказались в холле, выкрикивая: «Мисс Дженни, мэм!»
— Мисс Дженни? — спросила миссис Уоттерсон. — Что с ней?
— Она не вернулась домой, мэм.
— Не вернулась? — переспросил мистер Уоттерсон, приближаясь к «Таймс». Он взял газету как бы без умысла и открыл все еще с видом человека, слушающего разговор, на передовой статье.
Кухарка, и Хильда, и Элис говорили, перебивая друг друга, но ничего не могли сообщить, кроме того, что мисс Дженни сказала, что выйдет на ленч, а потом не вернулась вовсе. Потому что, как и мистер Уоттерсон, они не читали газет.
— Хьюберт, — обратилась к мужу миссис Уоттерсон, — ты слышишь?
Но мистер Уоттерсон не слышал. Название «Обурн-Лодж» бросилось ему в глаза с газетной страницы, и он стал читать о смерти Джейн Латур…
— Хьюберт!
— Да, дорогая, я понял.
Он пошел к себе в кабинет.
— Что ты собираешься делать?
— Звонить в полицию.
Он захлопнул за собой дверь. Элис торжествующе взглянула на кухарку. «Что, — читалось во взгляде Элис, — я же тебе говорила?»