Гэвин Лайалл
Очень опасная игра
Глава 1
Аэропорт Рованиеми представлял собой хаотическое нагромождение камней и песка. Впрочем, этим летом в любом аэропорту Финляндии творилось то же самое. Реконструкция была в самом разгаре и должна была закончиться к тому моменту, когда поток туристов возрастет настолько, что сделает целесообразным использование на внутренних линиях реактивных самолетов. А тем временем вполне приличный аэродром был превращен в руины.
В порыве лихорадочного энтузиазма они умудрились перепахать все пространство между стоянкой самолетов и зданием аэропорта — деревянной постройкой с контрольной башней в одном углу и кофейным баром в центральной части. Чтобы добраться до бара, нужно было преодолеть около пятидесяти миль по деревянному настилу с навесом, проложенному поверх грязного песка.
Он ждал меня почти в самом конце этого тротуара. Я вполне смог бы принять его за архангела Гавриила, будь он чуть повыше ростом. В светлом плаще и шляпе он выглядел таким щеголем; свои роскошные чемоданы он сложил под навесом вдоль тротуара таким образом, чтобы они оставались сухими, а мне предоставил мокнуть снаружи.
Покрой и цвет одежды свидетельствовали об их нефинском происхождении, и я обратился к нему по-английски:
— Вы наверняка не слишком-то огорчитесь, если я, перебираясь через ваш багаж, сломаю себе шею.
— Мистер Кэри? — спросил он.
— Да, это я, — ответил я и прищурился, чтобы рассмотреть его внимательней. Поначалу я никак не мог сфокусировать на нем взгляд, он виделся мне как бы сквозь пелену тумана, но в тот день это, пожалуй, касалось всего увиденного мною.
Он был невысоким и несколько грузноватым, но не низкорослым. Его однобортный плащ без пояса цвета слоновой кости смотрелся гораздо дороже своих кипенно-белых собратьев массового пошива. Плащ выглядел безупречно чистым, но при этом не производил впечатления только что купленной вещи. Его шляпа — американская версия островерхой шапочки для гольфа — была из того же материала. Легкие, начищенные до блеска коричневые туфли с тиснением довершали картину. Одежда говорила об изысканном вкусе и состоятельности ее владельца и, похоже, он чувствовал себя в ней комфортно.
Весь облик этого человека и особенно его лицо казались чем-то совершенно инородным на этом перепаханном летном поле на широте Полярного круга. Оно было круглым и мягким, с каким-то ангельски-детским выражением больших серых глаз. Но сам он вряд ли разделял подобное мнение о себе, и среди его багажа можно было заметить четыре ружья, в изрядно потертых ружейных футлярах.
— Извините, сэр. Я — Фредерик Уэллз Хоумер, — сказал он, протягивая руку. У него был слегка приглушенный американский акцент. Свое имя он произнес так, как, видимо, привык его произносить, не делая ни малейшей попытки произвести на меня впечатление. Я пожал ему руку. Она была изящной, холеной, но крепкой. — Мистер Кэри, не могли бы вы доставить меня на самолете в одно место?
Эта мысль глухо и больно отозвалась в моей черепной коробке. Я замахал руками.
— Потом, потом. Поговорим, скажем, после завтрака.
— После завтрака, сэр? Сегодня? Боюсь, что для завтрака уже слегка поздновато, — вежливо возразил он. Мягкая, сдержанная мимика выдала его возраст — около тридцати пяти. На несколько лет моложе меня по возрасту и на целый век по нынешнему самочувствию.
Надо сказать, его замечание было не лишено смысла: наша встреча состоялась около четырех часов дня.
— Я только что прилетел из Стокгольма и пребываю в состоянии сильнейшего похмелья. Перед вылетом мне не хотелось ни есть, ни пить, и сейчас, по правде говоря, не хочется. Но если я собираюсь остаться в живых, то надо все-таки выпить хотя бы чашечку кофе.
При мысли о кофе его лицо стало вновь расплываться у меня перед глазами. А в моем сознании возник вопрос:
— Как вы узнали, что это я?
Он мягко улыбнулся:
— Мне сказали искать высокого, худощавого англичанина, который летает на амфибии «Бивер» и одетого так же, как вы.
Этому человеку определенно нельзя было отказать в воспитании. «Одетого как вы» означало бейсбольную кепку, промасленные тиковые брюки цвета хаки, кожаную куртку, выглядевшую так, словно я в ней удалял нагар с поршневых колец (а скорее всего, так оно и было), и американские десантные ботинки, к правому из которых крепился нож «фарберин», какими были оснащены коммандос.
Я понимающе ухмыльнулся в более или менее правильном направлении и заявил:
— Вы меня не обманете. Вы же настоящий Ли Роберт Э.[1], знаменитый джентльмен с Юга.
1