— Разве не по этой причине она хочет, чтобы вы вернулись и сделали что-то с имуществом?
— А… Да, конечно, — пробормотал он и еще раз быстро пробежал глазами тонкий листок письма.
Я снова закурил и стал прикидывать, не мешают ли мне все еще оставшиеся последствия похмелья достаточно остро оценивать замечательные события в жизни Хоумеров.
Помолчав немного, я добавил:
— Я ей сказал, что слетаю к вам и спрошу, хотите ли… хотите ли вы с ней встретиться.
— Она хочет, чтобы я вернулся в Америку? — резко вопросил он.
— Создается впечатление, что все обстоит именно так.
— Она рассказала вам зачем? — И опять его слова прозвучали довольно резко.
— Наверное, проблемы с имуществом. Допускаю, что ее муж не принял нужных решений до того, как перестал быть супругом.
Он кивнул, потом сказал:
— И все же, сэр, я думаю, что это занятие не для меня.
Я бросил сигарету и наступил на нее, затем взглянул на озеро.
Северный ветер рябил водную гладь и раскачивал верхушки деревьев. Заходящее солнце превратилось в оранжевый шар как раз над дальним концом озера. Ветер очистил воздух и принес с собой прохладу. Я снова закурил и неохотно вернулся к семейным проблемам Хоумеров.
— Я полагаю, она ведь не желает, чтобы вы вернулись навсегда. Но вы могли бы передать ей права попечителя или что-то в этом роде и поручить стряпчим управлять имуществом?
Казалось, он меня не слушал.
— И тем не менее я не хочу возвращаться в Америку. Я еще не закончил здесь свои дела.
— Ну хорошо, может, вы повидаетесь с сестрой, если я доставлю ее сюда?
Он рассеянно улыбнулся:
— Скорее мне этого не хотелось бы, сэр. Я планирую отправиться в небольшое путешествие — поохотиться. И двое-трое суток буду ночевать в пути.
— Она проделала дальний путь из Штатов, чтобы встретиться с вами. Я мог бы привезти ее сюда завтра прямо с утра.
— И все-таки я не хотел бы этого, сэр.
Я разозлился вдруг без всякой на то причины, если не считать раздражения из-за его упрямства.
— Вы явились сюда ради большой игры, лишь для того, чтобы померяться с силами природы и подстрелить европейского медведя. Жаль, если это делает вашу жизнь бесцельной, но это ваш выбор. Я, правда, это не очень понимаю, может быть, потому, что никогда не стрелял, кроме как в людей. Теперь-то почему бы вам не поехать домой и в кои-то веки не сделать работу, требующую всего лишь одного дня, не больше?
Двинь он меня прикладом, я бы понял. Но он только озадаченно нахмурился:
— Вы в кого-то стреляли, сэр?
— Да, но не об этом сейчас речь. Вы встретитесь с сестрой?
Он кивнул, и на мгновение я подумал, что пробился сквозь его скорлупу. Но потом он сказал:
— Я понял, что вы бывший военный, по тому, как вы в тот полдень управлялись с ружьем.
Я вспылил:
— Черт бы вас побрал! — И чтобы не заткнуть его глотку его же собственным ружьем, предпочел немного пройтись.
Вскоре я успокоился и вернулся к нему:
— Ладно, все в порядке. Вы не хотите ее видеть. Мы живем в демократическом обществе — значит, всякое насилие исключается. Вы напишете ей записку?
Он задумался.
— Вероятно, я увижусь с ней через несколько дней, сэр. И передайте, что она может взять на себя обязанности попечителя, если ей так этого хочется.
— Хорошо. Я возвращаюсь. — Тут я повернулся, чтобы идти, но остановился. — Все-таки, думаю, вы чего-то избегаете, Хоумер.
Он выпрямился — плотный, невысокий, но спокойный и полный достоинства.
— Могу вас заверить, сэр, что я ничего не избегаю. Я охотник. Вероятно, вы этого не понимаете, сэр.
— Будь я проклят, если понимаю.
Я зашагал обратно к «Биверу», столкнул машину в воду и прыгнул на борт.
Я все еще был зол, но в основном на себя. Я проделал невообразимую работу, пытаясь остаться невтянутым в семейные проблемы Хоумеров.
Вернувшись обратно в Ивало после заката солнца, я снова ел яйца, в баре «Майнио». В тот момент я не испытывал особой тяги к еде, а скорее был настроен на пару стаканов шнапса, но я твердо знал, что лучший вариант — начинать с яичницы. Я чувствовал себя неуютно, был взвинчен. Частично в результате затихающих всплесков похмелья, частично от сознания необходимости передать послание миссис Бикман, но главным образом потому, что последнее время я слишком много летал в запретной зоне. В начале лета это казалось оправданным риском. У меня была работа на весь сезон и впереди — открытие большого никеля. Сегодня же мне предстоял лишь один вылет на полдня, эквивалентный стоимости мятой банки сардин. Риск казался неоправданным.