Я поблагодарил и поспешил к заказанной мною яичнице. Моим первым побуждением было послать Адлера ко всем чертям вместе с его проблемами. Но потом я решил, что так нельзя. Слишком одиноко и неприятно станет в Лапландии, если все станут посылать друг друга к черту с их трудностями, ведь когда-нибудь и у любого из них могут возникнуть неприятности. Так и рождается между пилотами круговая порука.
Однако лучше бы я не был убежден, что Оскар хочет, чтобы я вытащил его из передряги, которая возникла по его же собственной вине.
Микко все еще не объявился, и я подумал, не зайти ли в его пристанище узнать, в чем дело. Это следовало сделать, если бы не уверенность, что болезнь — просто камуфляж поиска другой работы, так что если я вдруг явлюсь и посоветую ему ставить компрессы на воспаленный лоб, ничего, кроме общего смущения, не получится. В конце концов я выпил еще две чашки и без четверти восемь отправился на мост.
Солнце только-только вставало, лениво выплывая из дымки на горизонте. То ли это был первый осенний туман, то ли дым от лесного пожара на русской стороне. Оскар обычно заходит на посадку с востока, против течения, перед мостом. Это ему обеспечивает широкую и длинную посадочную площадку, течение, помогающее тормозить, чтобы не ткнуться носом в мост, и эффективное приводнение, прекрасно видное из обеденного зала отеля. Неплохая реклама.
Я закурил, облокотился на парапет и стал внимательно разглядывать воду внизу. Под водой все еще были видны остатки старого моста, уцелевшие с тех времен, когда немцы взорвали его в 1944 году, во время отступления.
Должно быть, Адлер здорово сбросил газ, так что я не услышал и не увидел «Цессну», пока она не появилась всего на высоте в две сотни футов в полумиле вниз по течению. В этом парне многое может не нравиться, а мне, например, очень многое в нем просто претит, но следует признать, что летать он умеет.
Вираж был точен и экономен, так что ему не пришлось использовать хоть какую-то дополнительную мощность. Закрылки выпущены наполовину. Все, что оставалось, — это полностью выпустить закрылки и посадить самолет на поплавки.
Вдруг неожиданно самолет перевернулся на спину. Он дико метался над речкой вверх шасси всего в десяти футах от воды. Пилоту удалось справиться с машиной и удержать ее в таком положении, и теперь она неслась прямо на меня, следовательно, на мост, — как в некоем фантастическом фильме — с проклятыми огромными поплавками, торчащими прямо в небо.
В какой-то миг я оцепенел, и этот миг растянулся, как это бывает в замедленном кадре кино. Такое случается раз или два за всю вашу летную жизнь. Вы видите терпящий бедствие самолет и понимаете, что он и сидящий в нем летчик стремительно несутся к гибели. И в данной ситуации знаете, что летчик тоже это знает.
Но Адлер не сдавался. Он был молодец. Он не мог попробовать вернуть самолет в нормальное положение, не обломав крыло, поэтому сделал единственное, что еще было возможно в данной ситуации: дал полный газ и попытался перелететь через мост в положении вверх шасси. И это ему почти удалось. Двигатель взвыл, и нос приподнялся. Затем медленно и уверенно его потащило вниз, пропеллер коснулся воды, и ее гладь взорвалась высоким фонтаном. Хвост резко взлетел вверх, самолет подпрыгнул над водой, и пропеллер, должно быть, сломался, потому что двигатель взвыл и сорвался на визг. Визг становился все более пронзительным, когда самолет крутанулся и рухнул набок. В следующий момент его накрыла масса падающей воды.
Я поймал себя на том, что спокойно изрекаю:
— Он должен был держать нос высоко, но не успел сообразить, когда прибавил газу и находился «вверх ногами»…
Затем я помчался к месту аварии.
Пятно взбаламученной воды тянулось четверть мили вниз по течению.
Пока я, с трудом переводя дыхание, бежал по берегу, мимо меня промчалась полицейская машина, подпрыгивая на ходу, как плоскодонка, спущенная в реку с переката. Впереди меня бежали к берегу какие-то люди. Некий человек тащил маленькую лодку. Когда я добрался до места, одна лодка была уже почти на середине реки, вторую спускали с противоположного берега. Если даже не учитывать мое состояние после забега на четверть мили, не слишком-то я мог помочь, разве что поплыть туда и предоставить им возможность спасать еще одного тонущего. Так что я просто стоял, глотая воздух и переводя дух.
Один из поплавков «Цессны» отломился и лениво дрейфовал по течению. Конец другого торчал над поверхностью, и это указывало, что самолет так и висит «вверх ногами» чуть в стороне от берега.
Один из полицейских был в лодке. Другой увидел меня, узнал и подошел.