Любой, кто войдет, может подумать, что попал в тронный зал. Тронный зал для пяти королей. Я подхожу и сажусь в кресло посередине, расслабленно перекидывая одну ногу через подлокотник. Мне не нужны ни трон, ни зал, ни чертовы последователи, чтобы знать, что этот университет принадлежит мне, как и всем моим предкам. Я и есть этот университет.
Эдвард Кингстон основал его триста пятьдесят лет назад. Моя мама - Кингстон, даже если она больше не носит эту фамилию. В наших жилах течет голубая кровь американской элиты. На протяжении веков наша семья правила страной.
И мой отец, из всех людей, хочет помешать нам продолжать это делать...
Если бы это были те же времена, что и тогда, мне бы не пришлось бороться за свое место на вершине. Я бы просто унаследовал его. Тем не менее, я преодолел все ступени, чтобы следовать за своими предками, и вот-вот буду посвящен в настоящие тайны Кингстона, окончив учёбу.
Никто не отнимет у меня это место.
Тем более эти жалкие стипендиатки, которые не смогли бы даже ступить на территорию кампуса без помощи фонда моего отца.
Створчатая дверь с грохотом распахивается, и в комнату входят трое мужчин.
Зейн и Рис окружают Сильвиана по бокам. Как будто они ведут его, а не сопровождают.
В лице Сильвиана борются тени. Я смотрю на часы, они опаздывают.
В зале несколько лиц поворачиваются к вновь прибывшим. Некоторым представителям внутреннего круга разрешено находиться здесь. Часто мы занимаемся вместе, сидя в креслах или за отдельными столами, что очень эффективно. Или к нам приходят девушки из кампуса, как это было только что, которые несколько часов могут подышать воздухом славы, прежде чем их изгонят как шлюх. Несколько пешек находятся среди парней, которые теперь смотрят на Сильвиана, Риса и Зейна. Молодые студенты, получившие право играть рабов.
Они услужливы и жалки. По сравнению с нами они – ничто.
– Тебе обязательно было вызывать меня сюда, как преступника? - спрашивает Сильвиан, останавливаясь в нескольких шагах от меня.
Я закуриваю сигару после траха. Ромео садится рядом со мной и, как по команде, протягивает мне пепельницу. Иногда я чувствую себя крестным отцом.
Тот, кто правит жестко, но справедливо.
За исключением того, что мафия - это как наши собаки, которых можно потаскать по игровому полю и бросить им пару костей в качестве награды.
Рис и Зейн садятся в свои кресла. В той же расслабленной позе, что и я.
– Ты мне скажи мне, Сильвиан, - строго отвечаю я. – Мне обязательно было? Или ты сам бы пришел?
Сильвиан сжал челюсти. Никто не занимает в моей жизни такого же важного места, как он. Даже Ромео с ним не сравнится. А Ромео - моя тень. Если бы мне пришлось застрелить одного из них, я бы даже не колебался и сразу же пустил пулю в голову Ромео.
Но я злюсь. Он пошел к тебе и предупредил тебя о нас. Это делает тебя ещё более привлекательной. Но я не хочу, чтобы мой лучший друг ударил меня в спину из-за тебя. У Сильвиана от меня секреты. Семестр не успел начаться, а он уже нарушил все принципы Королей своим высокомерием.
К чему это приведет?
Почему он не может быть просто честным и признать, что он никогда не научится?
Он пытается защитить тебя, но ни одна девушка не застрахована от него.
Особенно ты.
– Что ты ей сказал? - спрашиваю я заинтересованно. – Я имею в виду, ты действительно все ей объяснил, чтобы она поняла, что с ней произойдет в этом семестре? Или ты был так добр, что не сунул нам так глубоко своим предательством?!
– Она не та, Джекс, - натянуто говорит Сильвиан, не отрывая взгляда от каждого из наших лиц. Он пытается оправдаться. Дерьмо. Я не единственный, кто видит в тебе что-то особенное, верно?
– Пощади ее. Иначе она сломается.
– Ууу, она "сломается ", - передразниваю я его, и Зейн смеется. – То, что никогда бы не пришло нам в голову, конечно. В конце концов, кто захочет "ломать" маленьких, дрянных стипендиаток, которым деньги моей семьи идут на учебу, которой они не заслуживают? Спасибо за подсказку, Сильвиан, теперь, конечно, мы примем это к сведению. Нет! Ты гребаный ублюдок!
Последние слова заполняют зал, и все поднимают глаза. Пешки, члены клуба, даже Ромео, который обычно отсутствующе смотрит перед собой, если не происходит ничего важного.
– Да пошел ты, Джекс.
Голос Сильвиана тихий, и он бесстыдно встречает мой взгляд. Между нами возникает стена непонимания.
Что он наделал, Белль?
Он хочет, чтобы ты ушла любой ценой? Неужели он не понимает, какой интересной он тебя делает? Даже интереснее той искры, которую вызвала наша короткая встреча?