– Ого, твой отец - Роберт Митчелл?
– Да, и, боюсь, юридический факультет - это что-то вроде семейной традиции.
Она вздыхает и ведет меня дальше.
– В чем твоя специальность?
– Экономика. Но я постараюсь пройти как можно больше курсов философии.
– Э-э, интересно. Философия успеха. Вообще-то, довольно продуманная комбинация.
– Мне нравится объединять две противоположные дисциплины.
– Хочешь сказать, что деньги и философия - это противоположности?
Харпер на мгновение задумалась.
– Разве не философия делает деньги объяснимыми? На самом деле деньги не имеют никакой ценности, потому что это всего лишь бумага... О нет, тогда это психология. Психология - тоже действительно классный предмет.
Я начинаю с длинного ответа, но замечаю, что она задала риторический вопрос и мысленно уже перешла к следующей теме.
– Библиотека.
И снова Харпер останавливается и протягивает руку.
– Ни один студент, у которого все в порядке, не сидит там. Так что это идеальное место, чтобы держаться подальше от всех.
– Понимаю.
– Знаешь, Мэйбл, - начинает она через некоторое время, показав мне другие здания и пройдя со мной через светлый двор главного корпуса со всеми его старинными лекционными залами, вызывающими благоговейный трепет.
– Я бы хотела с удовольствием закончила экскурсию по кампусу в столовой, но перед этим я должна показать тебе ещё кое-что.
Она ведет меня по каменной изогнутой лестнице, у подножия которой нас ждут несколько увенчанных короной каменных львов, и входит в длинный коридор, который из-за высоких богато украшенных потолков напоминает зал. На стенах висят картины, сначала огромные картины, затем пожелтевшие фотографии, а затем блестящие, четкие снимки. На них представлены исключительно мужчины. Молодые парни позируют перед обшитой деревянными панелями стеной, как в охотничьем домике.
– Коридор мудрецов, - ехидно говорит Харпер, останавливаясь вместе со мной перед последней фотографией. – Это они.
Проходит мгновение, прежде чем я узнаю парня, позирующего с двумя другими вокруг кресла на последней фотографии. Джексон.
– Запомни все эти лица, Мэйбл, и держись от них подальше. Держись подальше, как только можешь.
У меня возникает соблазн иронически спросить, что будет, если я этого не сделаю, но я догадываюсь, каков ответ. Трое из четырех парней выглядят так, словно они хищники и жаждут чего-то. Джексон Тирелл стоит, покровительственно положив руку на спинку кресла, которое могло бы стать троном.
Его едва заметная улыбка - это улыбка дьявола, который скрывается за ангельской красотой и в полной мере наслаждается тем, что является правителем ада. Глаза Тирелла сияют, как опалы, которые вот-вот расколются, если его разозлить. Его губы чувственны и прекрасны, как запретное яблоко в райском саду. Ровное лицо излучает доброту и открытость, но я знаю, что его светлая кожа и темно-русые волосы только скрывают, насколько мрачен его внутренний мир. Как будто фотография разговаривает со мной, как будто его разум поглощен изображением. Я видела его всего несколько минут, и все же не могу выбросить из головы его угрозы, грубое звучание его слов и образ того, как ему делают минет.
Я уже сейчас знаю, что приму к сведению совет Харпер и буду держаться от него подальше. Мне не нужно второй раз испытывать удовольствие от его высокомерия.
Хотя Джексон занимает центральное место на фотографии, другой сидит на красной подушке. Молодой парень, который удерживает мое внимание чуть дольше, чем жестокий ангел рядом с ним. Если я не ошибаюсь, то черноволосый мужчина - это тот самый парень, который курил в тени возле моего общежития.
На фотографии он выглядит гораздо менее мрачным. Почти набожным. Под нарядным костюмом не видно ни одной татуировки, а уголки его глаз ярче, чем сегодня в полдень. Я испытываю что-то вроде любопытства, потому что мне бы хотелось сравнить его реальный облик с тем, что на фотографии.
– Сильвиан Сильвано, - шепчет Харпер мне в шею. – Парень в кресле. И Джексон Тирелл, рядом с ним. А это Рис Кресент.
Она указывает на парня слева от кресла, похожего на трон. Его волосы намного светлее, чем у Джексона, а его красота еще более безупречна. Если Джексон - падший ангел, то Рис - тот, кто все еще парит в небесах. Он единственный, кто широко и дружелюбно улыбается на фотографии, что отличает его от остальных. Как будто он вообще не был частью их. Как будто он слишком мил для того, что Джексон сказал мне сегодня.
– Кто этот парень сзади?
Харпер вздыхает.
– Ромео.
– Его зовут Ромео? - спрашиваю я со смешком и быстро прочищаю горло. Харпер выглядит слишком серьезной, чтобы шутить.