В нашей стране существует влиятельная конфессиональная сила — Русская Православная Церковь. Это единственный в России по-настоящему самостоятельный «игрок» на поле мирового развития. Поскольку автор этих строк — православный, прихожанин московского Свято-Пименовского храма в новых Воротниках, для него величие Русской Церкви — предмет любви и надежды. Наша Церковь проповедует истину, с нами Бог, а больше этой силы в мире ничего нет.
Наконец, подавляющее большинство населения в России составляют русские. А они помнят, что именно их трудами создавалось государство Российское. Они сохранили общую культуру, общую блистательную литературу, общее высокое искусство и не утратили общих представлений о своей истории. Большинство русских исповедует православие. Русский народ, притесняемый, третируемый собственным правительством, все-таки сохранил весьма значительную численность. За два десятилетия после развала СССР он выдвинул из своих недр довольно многочисленный предпринимательский класс.
Итак, русские по-прежнему остаются силой. Притом силой, разозленной на мировой порядок, усилиями которого их обобрали и поставили в условия демографического упадка. Такой миропорядок русским не нужен. Тем более, им не нужен статус доильного ресурса для чужих финансовых домов.
Русский народ в союзе с иными дружественными народами, во главе со своим предпринимательским классом, своей Церковью и своим интеллектуа-литетом способен обеспечить новый расцвет самостоятельной цивилизации.
У него одна слабость: правительство, управляемое извне, да и в целом элита, не родная собственному народу. Все те, кто не входит в «свиту» российской элиты, а также силовые органы и обслуживающий персонал предприятий, которые дают прибыль далеким финансовым домам, рассматриваются наверху как «демографический излишек». Иными словами, как нечто ненужное. Более того, еще и опасное — способное устроить неудобные беспорядки, как, например, пенсионеры в эпоху «монетизации льгот». Или что-нибудь похлеще…
Так вот, кризис дает шанс избавиться от этой слабости.
Хотя бы отчасти.
Скорость его и мощь могут в какой-то момент дестабилизировать механизмы внешнего управления. Условно говоря, у «силовых групп» Запада появится столько проблем, что им будет просто не до России. Когда барину в дальних краях предстоит дуэль, а вслед за нею отправка в тюрьму за крамолу и мятеж, он в последнюю очередь думает, как бы ему управить дела с крепостными в отдаленных деревеньках.
Конечно, барина будут интересовать денежки крепостных, но у него появятся проблемы с управляющим, посаженным над крестьянами, — на присмотр. Управляющий (российская политическая элита) смекнет, если не полный дурак: обещал ему барин место в столице и деньжонок за верную службу, но теперь ничего не даст — сил на то у него больше нет. А что посылает по оброчные деньги, так то еще подумать надо: давать или не давать. Именьице заложено-перезаложено, закладные отдадут по малой цене, авось-либо надо их приобресть, пока барин от своих неприязненных дел не очнулся. А тогда он, быть может, отправит в именьице лихих людей, костоломов и душегубов — понаказать за самоуправство, но их, однако, можно и на вилы посажать, коли договориться с мужиками… Заживем и без Санкт-Вашингтона. У кого земелька — тот и царь!
Ну, а если управляющий как есть полный дурак и в душе прирожденный холоп, то он, конечно, будет до конца драть с мужиков три шкуры, покуда его самого не посадят на вилы за жесточь и воровство. Тут уж игра-то свирепая: как знать, успеет ли его выручить барин с тамошней полицией и лихими людьми-наймитами при кистеньках, когда тут, в тыще верст от столицы, полыхнет красный петух…
Что ж, теперь стоит обсудить, как и о чем предстоит договариваться с управляющим.
Прежде всего, попытка убрать его силой «снизу» приводит к гражданской войне и интервенции. И то, и другое обескровливает и обессиливает страну. Та русская православная мощь, что еще способна оживить новую цивилизацию, просто сгинет в новой топке, подобно сухоньким дровишкам — без пользы и толку. Уйдет в дым. Попытка отколоть свой «свободный русский кусочек» от России приведет к новому закабалению. Посадят маленькому слабому «кусочку» на выю еще горшую администрацию, а у него и сил нет сопротивляться: он же не Россия, он всего лишь шматок России, «русская Эстония» или «русская Словакия» — областишка, две, три. Куда ему в хорошую-то драку. Сгубят моментом.
Значит, с управляющим надо вести переговоры, выставляя адекватные условия.
А чтобы это стало возможным, насущно необходимы три компонента.