Летом 1581 г. приехал из Рима избранный папой посредник, опытный дипломат иезуит Антонио Поссевино. Тем не менее, Баторий предпринял третий поход. Он взял Остров и осадил Псков, но здесь счастье ему изменило. Все приступы были отбиты, и точно также поляки осаждали без успеха крепкий Печорский монастырь. Наёмники, не получавшие жалования, подняли ропот. Зима наступала, поляки готовились перезимовать под Псковом. Город не был взят; но, несмотря на эту неудачу поляков, вскоре было заключено перемирие, а потом и выгодный для них мир. В этом следует видеть заслугу Поссевино, который вёл переговоры с большим искусством и терпением. Мир был заключён 15 января 1582 г. в Запольском Яме. Иван Грозный должен был отказаться от всей Ливонии, частью которой он владел с 1558 г. Эстония была признана шведским владением.
Только теперь поляки действительно вступили во владение Ливонией, разорённой и истощённой почти двадцатипятилетней войной. Так как дерптское епископство не участвовало в договоре 1561 г., то король в нём поступал по своему усмотрению. Канцлер Ян Замойский передал дерптскую церковь св. Марии иезуитам и поручил управление польским чиновникам. Город до того опустел, что надобно было вызвать переселенцев. Магнус должен был окончательно расстаться со своими мечтами. Уже в начале 1578 г. он уехал из Ливонии в Пильтен. Осенью того же года состоялось при посредничестве герцога Готгарда в Бауске подчинение Пильтена польской короне. Хотя Магнус при этом и не отказался формально от других владений, от Эзеля (который перешёл к Дании), от Вика, от Ливонии, но фактически всё это было потеряно навсегда и безвозвратно.
В это время и Рига признала верховную власть польского короля над собой, а Баторий обещал оставить её привилегии неприкосновенными. 12-го марта 1582 г. он имел торжественный въезд в Ригу. Вслед затем началась католическая реакция. Ещё иезуит Поссевино собирал сведения о церковных делах в Ливонии. От старой церкви сохранились только ничтожные следы, так, например, в одном рижском монастыре уцелело несколько престарелых монахинь. Большинство населения перешло к реформации, которая нашла последователей и в самой Польше и особенно в Литве. Дальнейшему распространению её теперь положен был предел, и в Ливонии была сделана попытка восстановить католицизм, но в том виде, который придал ему тридентский собор. Баторий учредил в Вендене, в самом центре Ливонии, новое епископство и снабдил его многими недвижимостями. Появились иезуиты, и целый ряд церквей в городах должен был быть уступлен для католического богослужения. Такие меры были приняты и в Феллине и Пернове (здесь работал иезуит Квадрантин), и в то же время и в сёлах строились новые церкви или отнимались старые для католиков. Среди простого народа многие переходили в католичество. В Риге католики получили церковь св. Марии Магдалины и церковь св. Иакова. По новому закону (Constitutiones Livoniae), произвольно изданному 4 декабря 1582 г., Ливония разделена была на три президенства: Венден, Дерпт, Пернов — и получила новое управление. В королевские замки и имения были назначены польские управляющие.
Нельзя сказать, что Баторий был покровителем крестьян. Меры его в отношении к этому сословию не имели целью облегчение его, а лишь вытекали из политических или церковных соображений. В королевских доменах ничего не было сделано для улучшения положения крестьян. Зависимость деревенского населения ещё в последние десятилетия самостоятельности Ливонии вследствие рецепции римского права приняла более тяжёлый характер. А в последовавшие затем смутные годы, когда в Ливонии и за неё воевали чужие державы, положение крестьян ещё более ухудшилось. Сами помещики обеднели и с трудом удерживали земли в своих руках, о нововведениях они не могли и думать. Состоятельные иногда в течение нескольких лет не могли заниматься своим хозяйством и жили как бы в изгнании, так, например, Генрих фон Тизенгаузен в Митаве. Множество женщин и детей было уведено в плен, и некоторые пережили весьма замечательные приключения. Кому из них привелось увидеть своё имение, тот видел лишь картины страшного разорения. И как помещики, так страдали и крестьяне. На больших пространствах надолго прекратились всякие полевые работы, и на некогда плодородных полях вырос молодой лес и кустарник. Ещё в начале XVII столетия путешественники в восточной части Ливонии по целым дням не находили человеческого жилья и должны были ночевать под открытым небом. Говорили, что между Дерптом, Ригой и Перновом «не слышно ни собаки, ни петуха». В рабочих силах ощущался самый крайний недостаток: местами всё население было поголовно истреблено. И всё-таки из этих развалин выросла новая жизнь. Население доказало, что оно унаследовало стойкость и энергию первых колонистов и исполнило тяжёлый труд насаждения культуры во второй раз. И под покровительством и по примеру немцев принялось за работу и туземное крестьянское население и увидело новый порядок, но впоследствии и новый упадок.
Когда король приказал ввести в Ливонии грегорианский календарь, то в Дерпте, Пернове и особенно в Риге произошли крупные беспорядки (календарные беспорядки), потому что население не сочувствовало реакции. Рижский городской совет согласился праздновать Рождество 1584 г. по новому стилю, но население ему воспротивилось и обвинило его, что он не заботится о действительных интересах города. При этом ставили ему в вину и передачу церкви св. Иакова католикам. Мартин Гизе, юрист по профессии и настоящий демагог, поддерживал недовольство и вызвал достаточно сильное волнение, чтобы оказать желаемое давление на совете, который высказался теперь против введения нового календаря. Но Гизе и его единомышленники пошли дальше. Они воспользовались сложившимся настроением и потребовали, чтобы управление городской казной было поставлено под контроль обеих гильдий. Это требование вызвало очень ожесточённый спор, решение которого было предоставлено королю. Король отклонил требование недовольных. Тогда Гизе обвинил двух членов совета, Тастиуса и Веллинга, в том, что они главные виновники передачи церкви св. Иакова иезуитам, и достиг того, что было назначено обследование этого дела. На пытке оба обвиняемые дали желаемые показания, и, несмотря на мужественную и справедливую защиту их со стороны бургмистра Ниэнштедта и городского секретаря Давида Гильхена, суд произнёс под давлением черни опрометчиво смертный приговор, и Тастиус был казнён 27 июня, а Веллинг — 1 июля 1586 г. После этого король изгнал Гизе, который бежал в Швецию, стянул к Риге войска и построил на Двине, напротив Риги, укрепление. 2/12 декабря 1586 г. умер Стефан Баторий, и ему наследовал на престоле Сигизмунд III Ваза (1587-1632). Когда чиновники его потребовали присяги от рижан, эти, по совету возвратившегося из Швеции Гизе, заявили, что они присягнут только в том случае, если король утвердит привилегии города и возвратит церковь св. Иакова протестантам. Опять произошли беспорядки, прекратившиеся только после того, как Гизе и его ближайший товарищ Ганс Бринкен польским судом были приговорены к смерти и этот приговор был приведён в исполнение 2 августа 1589 г. 26 августа был заключен т. н. Северинский договор (26 августа — день св. Северина). Совет сохранил прежние права и власть, но гражданам предоставлено некоторое влияние на замещение городских должностей, и в управлении городской казной должны были впредь участвовать два представителя от гильдий и два от граждан. В том же 1589 году порядок управления, введённый в 1582 г., вновь был пересмотрен.
ГЛАВА XXXI
Курляндия как герцогство
5 марта 1562 г. Готгард Кетлер присягнул на верность польскому королю в Риге в присутствии князя Радзивилла. Из крушения старой Ливонии он спас для себя не только не всю область, но даже и не большую часть её, как он надеялся, а только южную часть, которая имела то преимущество, что очень мало пострадала от войны. Но и эта южная часть не в полном составе досталась ему Польский король не выкупил области Гробин, заложенной у Пруссии, хотя он обещал это сделать, и герцог Магнус не обменял пильтенское епископство, состоявшее из четырёх отдельных кусков, на Зонебург, Леаль, Мадзаль и т.д., и данные им обещания не были исполнены. Последний орденский фогт в Зонебурге Генрих Вольф генант фон Людинггаузен передал эту область герцогу Магнусу. Кроме того, между Кетлером и Тисом фон дер Рекке, последним добленским командором, возник долгий спор, потому что Кетлер, надеясь получить всю Ливонию, обещал Рекке вознаградить его землями: Доблен, Аутц и Гофцумберге, а потом не исполнил своего обещания. Реке нашёл поддержку в Польше. Дело дошло до открытой борьбы. Из Доблена он был вытеснен, но он засел в Нейенбурге, который Кетлер предназначил в удел своей супруге. Для неё нужно было искать другие земли. В конце концов, в 1576 г., Рекке удовольствовался Нейенбургом и отказался от Доблена; он умер в 1580 г. и до смерти не признавал над собой власти Кетлера.