Но мы уже довольно побродили по улицам и гульбищам; войдем теперь в дом, и посмотрим на внутреннее устройство; Почти все дома имеют внутри четырехугольный двор (patio); в нижнем этаже магазины с товарами; погребов здесь нет, ибо место, на котором стоит город, отнято у озера, и в дождливое время вода скопляется и доходит до полов в магазинах. Жилые комнаты во втором этаже; они высоки, веселы, часто велики, красивы, окна доходят до полу, каменного, покрытого коврами, и открываются на балкон, на улицу; вокруг всего двора построена галерея, ведущая в комнаты, и обыкновенно убранная красивыми кактусами и другими растениями, так что заменяет сад. Это обыкновение придает внутренности дома очень приятный вид. Плоская крыша есть другая приятность; по захождении солнца или рано утром, с этих крыш (azolea) наслаждаются открытым видом на город и окрестности, панорамою, которая, в целости и в частях, чрезвычайно живописна и величественна. Представь себе обширный круг высящихся до небес гор с снежными вершинами, пространную равнину, на которой стоит Мексика; посреди сего круга, загородные дома с садами, монастыри и местечки, рассеянные по равнине, каковы Такубая, Сант-Августин, Гаделупе, Чапультепек и другие, большие озера Чалько и Тескуко; наконец, вид на богатый куполами и башнями город с 180,000 жителей, волнующихся по улицам;. — представь себе все это, при освещении тропическим солнцем: трудно найти картину прелестнее этой, которой недостает только пенящегося моря.
Мы сделали несколько занимательных поездок в окрестности, именно в Сант-Августин, красивый городок, где Кортес сначала хотел построить столицу, ибо место там возвышеннее, страна плодороднее и прекраснее, нежели равнина, которую занимает теперь Мексика. Сант-Августин посещают собственно в Троицын день; тогда съезжаются туда жители не только из Мексики, но и из окрестных мест, останавливаются лагерем в чистом поле, под шатрами, и пять дней и ночей посвящают балам, боям петухов (у Сантаны 500 этих бойцов, посредством которых он держал республику в узде), и особенно азартной игре, монта, для которой 20 домов, держащих эту игру, привозят из Мексики не менее 60,000 дублонов (5 1/2 милл. р. асс.) золотом, не считая серебра, и вероятно возвращаются домой с прибылью от 25 до 50 процентов. Подле самого города учреждается фабрика бумогопрядения, которая есть единственная в республике, или лучше сказать будет, потому что в 15 лет постройка её еще не была кончена. Во время поездок посетили мы также знаменитую церковь Святой покровительницы Мексики, Гваделупской Богоматери, и построенную подле нее на скале часовню, каменный корабль; но за исключением исчисления накопленных там богатств, нечего сказать об них.
Поездка в Чапультепек была для нас гораздо занимательнее. Это замок, находящийся на север от Мексики, на одинокой скале, возвышающейся посреди равнины, где древние государи проводили лето. Замок в развалинах, и потому об нем ни слова. Но кипарисная роща внизу, у подошвы скалы, стоит быть воспета стихотворцем; я не осмеливаюсь описывать впечатления, произведенного на меня этим лесом, который прожил половину тысячелетия. Некоторые деревья отличаются удивительною толщиною; так называемый кипарис Мотесумы, не много повыше корня, имеет в окружности 41 фут, следственно около двух сажен в поперечнике. Вьющиеся растения пепельного цвета обвивают ствол и ветви, и висят длинными нитями, как седые волосы; они переходят с одного дерева на другое, и переплетают всю рощу сетью, сквозь которую не проникает солнечный луч; беспрерывный легкий ветерок покачивает высокие вершины старых дерев, и медленно помавает серебряными их власами. Они стояли уже на этом месте, когда процветало царство Монтесумы: погибла целая нация, исчезла образованность, чужой народ вступил в обладание металлоносной землею, распространилось новое образование, теперь и это здание сокрушается, а кипарисная роща в Чапультепеке становится все мрачнее и страшнее.
Время пребывания нашего в Мексике было именно самое тихое. Вице-Президент, Генерал Барагам, исправлявший в отсутствие Сантаны должность Президента, был болен, и умер через две недели после нашего приезда. Он был человек честный и добрый, и потому все знавшие его искренно и глубоко сожалели о нем. Рассказывали, что в минуту кончины Барагама, над смертным одром его явилась в воздухе пальмовая ветвь, наклонилась к нему и исчезла. Погребение совершение с большою пышностью, и, как говорили, стоило нации полмиллиона. От национального дворца, по главным улицам города, на протяжении нескольких верст, растянута был намет из полотна, под тенью которого проходило погребальное шествие. Конница и пехотные войска, числом до 700 человек, были очень нарядны; но духовенство, Кажется, соперничествовало с войском в великолепии и числе; все монастыри выслали своих монахов, церкви священников, учебные заведения воспитанников; мы насчитали более 500 бритых голов; между ними некоторые лица похожи были более на людей светских и даже развратных, нежели на обитателей монастырских келий. Между духовенством заметили мы несколько весьма почтенных физиономий; но чтобы наряд и, в особенности, головной убор сановников духовных не найти забавным, на это нужна большая привязанность к почтенной старине, которая произвела эти вещи. Гроб несли генералы; покойник лежал в нем непокрытый, в полной военной форме. Дипломатический корпус также находился в шествии; певчие и музыканты, люди со свечами и факелами сопровождали оное; экипажи и верховые лошади следовали за ним. Балконы домов, мимо которых несли гроб, были завешены черным сукном, а тысячи любопытных женщин были все одеты в черное платье, и закутаны в черные мантильи.
Позднее время года заставляло помышлять об отъезде. Приближалось ужасное время желтой горячки, в которое Веракрус становится для чужестранцев почти неизбежным гробом, и Английского пакетбота, ходящего между Фальмутом и Веракрусом, ожидали чрез несколько дней. Наш больной поправился, и мы еще не подвергались климатическому влиянию этой тропической плоской возвышенности; одним словом, настало время продолжать путь. Дорога из Мексики в Веракрус всегда была небезопасна; на ней промышляли искатели спасшие и разбойники, и так как они нападали на путешественников, ехавших из Европы с небольшим капиталом, чтобы в Мексике нажить более, или возвращавшихся оттуда в Европу с накопленным богатством, то эти большие и малые суммы поощряли героев большой дороги к новым подвигам. В продолжение пребывания нашего в Мексике не проходило недели, чтобы туда не приходил ограбленный дилижанс, и. раза два случалось, что пассажиры, имевшие довольно решимости, чтобы защищать свое имущество, подверглись большой беде. Одному Англичанину отсекли разбойники руку, другому Американцу раскололи череп. Положение жены моей делало предстоящий путь для нас тем более опасным, что дорога дурна, и дилижансы ездят чрезвычайно скоро; хотя в карете на мулах спокойнее ехать, за то тем более подвергаешься нападениям разбойников, и проедешь вдвое долее. Человек пять, шесть солдат, которых правительство дает в проводники по требованию путешественников, обыкновенно улизнут первые, когда покажутся человека два решительных разбойников. Однако же, взвесив все обстоятельства, я предпочел дилижансу наемную карету, и ровно чрез месяц по прибытии в Мексику, 8-го Марта, выехали мы оттуда, в сопровождении Г. фон Герольта, в карете, запряженной семью мулами, во всем подобной той, в которой мы приехали из Гвадалахары. Для безопасности дали нам эскорт из пяти драгун, которые в каждом месте сменялись и становились тем безобразнее, чем далее мы отъезжали от столицы.