Что для этого нужно? Главное — работать над хорошими пьесами. Из современных пьес нужно отобрать самые лучшие, а то иногда под флагом актуальности на сцену протягиваются плохие произведения. Не всякая актуальная пьеса — хорошая пьеса. Наш зритель требует: покажите пьесы Грибоедова, Гоголя, Островского, пьесы западных классиков. Театр уже показал две пьесы Островского, и как хорошо они были приняты зрителями!
Следует продумать, как показать спектакли нашего театра и в самых далеких колхозах. Нужно туда везти не концерты, не вермишель из плохо подобранных номеров, а цельные, хорошие спектакли. Несите подлинное, большое искусство в народные массы!
Областное управление по делам искусств явно недооценивает значение этого театра. Частая смена художественных руководителей снижает качество работы коллектива. Пора направить сюда такого художественного руководителя, который будет работать в Вешенской несколько лет, который с радостью отдаст все свои знания и способности созданию здесь театра подлинного мастерства, который полюбит коллектив так, что с ним ему будет жалко расставаться.
Яркий огонек искусства, который зажегся в станице Вешенской, я уверен, в скором времени разгорится в районных центрах нашей области. Все больше и больше будет проникать искусство в широкие массы.
Вешенский театр оправдает наши надежды, станет театром высококачественных спектаклей, социалистического реализма.
Пожелаем нашему театру работать так, чтобы заслужить еще большую любовь зрителей!
1939
Из речи на XVIII съезде ВКП (б)
Товарищи! С чувством робости вступил я на эту трибуну. С робостью потому, что стоит за моими плечами невеселая слава автора многотомных и, к моему сожалению, неоконченных романов. Вот я и подумал, как только председательствующий огласит мою фамилию, вы скажете: «Эге, да это тот самый Шолохов, который длинно пишет и не кончает. Пожалуй, он и говорить будет так же длинно, пока ему председательствующий не напомнит о регламенте». А сказав так, вы потихоньку начнете вставать и уходить. Так вот, пока вы не успели покинуть ваши места, спешу предупредить, что говорить буду коротко и обязательно кончу до звонка. А если и эта моя короткая речь вам покажется длинной, — вы только немного пошевелитесь, и я стремительно пойду на закругление…
Я буду говорить о литературе и немного о бумаге — об этих двух, так сказать, смежных областях искусства и промышленности.
С завистью слушал я выступления предшествовавших ораторов: о чем бы они ни говорили, будь то уголь, хлеб, нефть или свекла, они приводили цифры, проценты, и, таким образом, была видна проделанная работа. Ну, а литература — это такая материя, которая имеет лишь отдаленное отношение к цифрам и процентам. И получается так, что вот стоишь на трибуне с голыми руками и опереться вроде не на что…
Я думаю, товарищи, что не стоит здесь говорить о нашей продукции — о книгах, вышедших за истекшее пятилетие. Не стоит потому, что хорошие книги вы все читали и помните их, а о плохих нет надобности вспоминать.
Пишем мы пока мало. Об этом красноречиво свидетельствует хотя бы тот факт, что книжные съездовские киоски по разделу художественной литературы поражают прискорбной бедностью. Не знаю, что испытывают остальные братья-писатели, являющиеся делегатами съезда, но я, проходя мимо такого киоска, стараюсь околесить его подальше и убыстряю шаг, так как, того и гляди, кто-нибудь из делегатов возьмет тебя за рукав и спросит: «Что это бедность вас так одолела, почему книг нет?»