ПРИМЕЧАНИЯ
[1] К последним нужно причислить, например, П. А. Флоренского, утверждавшего в своей книге «Столп и утверждение истины» непримиримое противоречие («антиномию») между разумом и верою и предлагающего отсечение мысли для веры. По справедливому указанию Е. Н. Трубецкого (в его книге «Смысл жизни»), ощущение противоречия веры и разума характерно не для «живой веры», требующей цельной «уверенности в невидимом как видимом», а для полуверы, «маловерия» с типичной для него раздвоенностью души. Когда раздвоена мысль, двоится и все наше существо, пока не улеглась тревога мысли и душа верит только наполовину. Если мы верим в истину, мы должны ради нее не отделываться от вопросов и сомнений ищущей мысли, а доводить их до конца. «Стучите и отверзется вам». Без участия человеческой мысли невозможно и откровение. «Открыть какую-либо тайну можно только существу мыслящему, почему Бог и открывается человеку, а не бессловесной твари». Поэтому человеку вменяется в обязанность деятельное усилие, направленное к уразумению откровения.
[2] Противоречие здесь имеется в виду в смысле несовместимости (в смысле формальной логики), а не в смысле так наз. «диалектических противоречий» (закон единства противоположностей в диалектической логике), соединяемых в высшем единстве, поскольку они относятся к различным сторонам и моментам предмета.
[3] Отсюда так наз. «апофатическое», или «отрицательное» богословие, идея которого развита у отцов Церкви (в особенности восточных), стремящихся дать познание о Боге через отрицание в Нем признаков, свойственных конечному бытию, через возвышение над ними.
[4] Опровержение на защитительную речь.— В кн.: Творения Василия Великого. Рус. пер. Кн. 1. С. 470-473.
[5] Так наивно представлял сотворение мира один профессор-геолог, выступавший на религиозном диспуте с опровержением Библии с химической точки зрения. Он силился показать, что человеческое тело другого химического состава, чем земля, думая, что это имеет какое-либо значение для христианской догматики.
[6] Нельзя, напр., рассматривать дни творения в Библии с астрономической точки зрения и «опровергать» их указанием на то, что процесс развития земли, по данным геологии, совершается в течение весьма длительных периодов. Образ дня не имеет в библейском повествовании никакого отношения к астрономии, к расчету, количества часов и выражает идею законченного периода. Перед лицом Создателя день как тысяча лет.
[7] Как на яркий образец можно указать на попытку проф. Виппера в его брошюре «Возникновение христианства» истолковать евангельскую притчу о «талантах» в отрыве от ее идеи, выражающей развитие данных Богом дарований, как проповедь ростовщичества.
[8] Об этой статье Эйнштейна сообщалось в советской печати. См.: Львов В. Е. Материя и энергия. — «Новый мир», 1936, № 11—12. Близко к мысли о связи между научным творчеством и религиозным мироощущением высказывается в своем курсе геохимии проф. Вернадский (1926 г.).
[9] Данненман Фр. Как создавалась наша картина мира.
[10] В последнее время к этим выводам стала приходить и советская психологическая наука, строящаяся, как известно, на базе рефлексологического учения И. П. Павлова. Так, крупнейший советский психолог С. Л. Рубинштейн подчеркивает в своей книге «Бытие и сознание» (1958) значение «субъективности» психики и роль внутренних факторов в развитии личности. Не только среда (фактор общественный) и наследственность (фактор биологический), но и спонтанность самой личности определяют путь ее развития. «Какие совершенные способы действия, какую совершенную технику не только физического, но и умственного труда не выработало бы человечество, каждый человек все же должен сам ею овладеть. От его личных данных будет зависеть, как он их освоит — в смысле темпов и уровня этого освоения, от его личных качеств будет зависеть, как — насколько творчески — он их будет применять и, тем более, то, какой вклад внесет он сам в дальнейший ход развития культуры, техники, науки, искусства, какие новые способы, методы в той или иной сфере человеческой деятельности, способные войти в общечеловеческий фонд, он создаст» (С. Л. Рубинштейн. Бытие и сознание. М, 1957. С. 304).
Этот вывод С. Л. Рубинштейна имеет очень большое значение и для педагогики. К аналогичным результатам пришла и грузинская психологическая школа, которая на ряде экспериментов создала понятие «установки» — внутреннего момента, предопределяющего характер того или иного мероприятия.
На почве чисто физиологической серии рефлексов к подобным же выводам пришел академик Анохин.
[11] Хвольсон О. Д. Физика наших дней. 1928. С. 323-324.
[12] К этим же выводам приходит и современная философия — Э. Гарманн, Н. О. Лосский. См.: Лосский Н. О. «Материя в системе органического мировоззрения».
[13] Кузнецов Н. Д. Христианская идея Воскресения (рукопись).
[14] Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1936. С. 36.
[15] Подобные мысли Дарвин неоднократно высказывал и в других своих сочинениях и письмах: «Я абсолютно не имел в виду писать в атеистическом духе»... «Я совершенно согласен с вами, что мои воззрения не являются непременно атеистическими» (из писем к Д. Грею). «В самые крайние моменты колебаний я никогда не был атеистом в том смысле, чтобы отрицать существование Бога» (из писем к Фордсу). «Таинственный вопрос о начале всех начал для нас неразрешим, и я, со своей стороны, должен удовлетвориться скромным уделом агностика» (из автобиографии). В антирелигиозной литературе делается иногда попытка истолковать агностицизм Дарвина и агностицизм вообще как «скрытый стыдливый атеизм» (см. напр.: Гурев «Дарвинизм и атеизм», стр. 197). Здесь допускается очевидная передержка. Логически атеизм и агностицизм (учение о рациональной непознаваемости конечных начал бытия) не имеют между собой ничего общего. Из того, что признается принципиально неразрешимым для рассудка вопрос о Боге, творении и пр. никак не следует, что нет Бога или не было творения.
Если мы что-либо не знаем или не можем объяснить — это никак не значит, что этого нет. Кроме того, неразрешимость вопроса здесь и имеется в виду лишь с рациональной точки зрения. Отсюда никак не исключается возможность восприятия бытия Божия в сверхрациональном духовном опыте.
[16] Как выше указывалось, факты борьбы за существование односторонне подчеркнуты Дарвиным. Столь же несомненные факты сотрудничества и солидарности в мире природы оставлены без внимания дарвинизмом.
[17] Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 19331 С. 57.
[18] Откровенные рассказы странника духовному своему отцу. 3-е изд. Казань, 1881. С. 31.
[19] «Религия есть вздох угнетенного сознания, настроение бессильного мира, дух бездушной эпохи. Она есть опиум для народа. Уничтожение религии как иллюзорного счастья есть требование действительного счастья» (К. Маркс. К критике философии права Гегеля). В более резкой форме выразил то же Ленин: «Религия — род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь» (В. И. Ленин. О религии).
[20] В одной из работ философа проф. А. И. Введенского («О смысле жизни» в сб. «Очерки философии критицизма») дается четкий логический анализ условий, необходимых для признания смысла жизни. Смысл всякой вещи лежит, как показывает этот анализ, вне ее самой. Взятая сама по себе эта вещь — только факт, безразличный к вопросу о смысле и ценности. Только ее значение для чего-то высшего, чем она сама, превращает ее из неосмысленного факта в осмысленную целесообразную вещь.
[21] Прекрасный анализ этого чувства любви к любви самой по себе, а не к любимому дан в «Исповеди» бл. Августина.
[22] В данном случае М. Шелер основывается на критике Аристиппа, данной Аристотелем.
[23] «Если старая философия имела исходным пунктом положение: я есмь абстрактное, только мыслящее существо, тело не относится к моей сущности, то будущая философия начинает, напротив, с положения; я есмь действительное и чувственное существо; тело относится к моей сущности, именно тело в своей цело-купности и есть мое я, моя сущность... Будущая философия мыслит в тесном согласии и мире с чувствами. Она откровенно чувственная философия» (Фейербах Л. ук. соч.).