Но кроме родословца государева, который давал опору притязаниям бояр-князей на общественное и служебное первенство, у них был и еще один устой, поддерживавший княжат наверху общественного порядка. Это - их землевладение. Родословная московская знать была и земельной знатью. Все вообще старые бояре и служилые князья Московской Руси владели наследственными земельными имуществами; нововыезжим князьям и слугам,"если они приезжали в Москву на службу без земель, жаловались земли. Малоземельным давали поместья, которые нередко, за службу, обращались в вотчины. Можно считать бесспорным, что в сфере частного светского землевладения московского боярство первенствовало и, заметим, не только количественно, но и качественно. В XVI веке еще существовали как наследие более ранней поры исключительные льготы знатных землевладельцев. Представляя собою соединение некоторых правительственных прав с вотчинными, эти льготы сообщались простым боярам пожалованием от государя. Но у княжат-землевладельцев льготы и преимущества вытекали не из пожалования, а представляли остаток удельной старины. Приходя на службу московским государям со своими вотчинами, в которых они пользовались державными правами, удельные князья и их потомство обыкновенно не теряли этих вотчин и на московской службе. Они только переставали быть самостоятельными политическими владетелями, но оставались господами своих земель и людей со всей полнотой прежней власти. По отношению к московскому государю они становились слугами, а по отношению к населению своих вотчин были попрежнему "государями". Зная это, Иосиф Волоцкий и говорил о московском великом князе, что он "всеа русскиа земли государям государь", такой государь, "котораго суд не посужается". Подобное сохранение старинных владетельных прав за княжатами - факт бесспорный и важный, но мало изученный. Нет сомнения, что в своих вотчинах княжата имели все атрибуты государствования: $ них был свой двор, свое "воинство", которое они выводили на службу великого князя московского; они были свободны от поземельных налогов; юрисдикция их была почти не ограничена; свои земли они "жаловали" монастырям в вотчины и своим служилым людям в поместья. Приобретая к старым вотчинам новые, они и в них водворяли те же порядки, хотя их новые земли не были их родовыми и не могли сами по себе питать владельческих традиций. Когда, например, князь Ф.М. Мстиславский получил от великого князя Василия Ивановича выморочную волость Юхонь, то немедленно же стал жаловать в ней земли церквам и служилым людям. Так, в 1538 году, он "пожаловал своего сына боярского" в поместье несколькими деревнями, дал деревню священнику "в дом Леонтия чудотворца" "в препитание и в вечное одержание" и т.д. Естественно было вслед за князьями и простым боярам водворять на своих землях те же вотчинные порядки и "пожалованием великого государя" усваивать себе такие же льготы и преимущества. Уже в самом исходе XVI века (1598 год) Иван Григорьевич Нагой, например, "пожаловал дал человеку своему Богдану Сидорову за его к себе службу и за терпенье свою вотчину в Вельском уезде, в Селехове слободе, сельцо Онофреево с деревнями и с починки", и прибавлял, что до той его вотчинки его жене и детям, роду и племени "дела нет никому ни в чем никоторыми делы". Но в то же время он ни в жалованной грамоте на вот- чинку, ни в своей духовной не объявлял, что отпускает своего старого слугу на свободу; напротив, он обязывал его дальнейшей службой жене и сыновьям своим, говоря: "а после моей смерти ему, Богдану, за то мое жалованье, жену мою и детей не покинуть и их устроить,... и детей моих...
грамоте научить и беречь и покоить всем пока бог их на ноги поднимет". Тот же Богдан должен был и "погрести" своего господина в Троицком монастыре и душу его поминать: "а будет он, Богдан, свое обещание и мое к себе жалованье позабудет, - заключал Нагой, - и его, Богдана, со мною бог судит на страшном суде". Семья Романовых, Федор Никитич с братьями, также имела у себя холопа-землевладельца Второго Никитина сына Бартенева. В 1589 году Второй Бартенев, будучи "человеком" Федора Никитича, искал деревни на властях Троице-Сергиева монастыря, "отчины своей, отца своего по купчей", а на одиннадцать лет позже, служа в казначеях у Александра Никитича, этот же самый "раб" довел царю Борису на "государей" своих Романовых. Что землевладельцы-холопи, "помещики своих государей", были явлением гласным и законным в XVI веке, доказывается, между прочим, тем, что в 1565 году сам царь велел своему сыну боярскому Казарину Трегубову, бывшему в приставах у литовского гонца, "сказыватися княж Ивановым человеком Дмитриевича Вельского" и говорить гонцу, что он, Казарин, никаких служебных вестей не знает по той причине, что "он у своего государя князя Ивана в его жалованье был, в поместье".