В мае 1917 года в Петрограде состоялась всероссийская конференция сионистов. На нее приехали 552 делегата‚ которые представляли сто сорок тысяч членов сионистских организаций России‚ Кавказа и Средней Азии‚ – без учета тех‚ кто находился на территориях‚ занятых немецкими войсками. Присутствовали полторы тысячи гостей из разных городов России; председателями конференции избрали М. Усышкина и И. Членова; начальник военного округа Петрограда сказал‚ приветствуя собравшихся: "Когда наступит час и Палестина вновь станет еврейской‚ забудьте‚ русские евреи‚ все зло‚ причиненное вам не по вине русского народа‚ и дайте нам‚ русским‚ доступ к нашим православным святыням". И. Членов заявил с трибуны конференции: "Никогда еще эмансипация не была предоставлена евреям так человечески просто и благородно‚ как это сделала свободная Россия. (Аплодисменты.) Но в главном нас Россия удовлетворить не может‚ если бы она даже хотела; она нам не может дать нашей территории".
По всей стране готовились к выборам во Всероссийское Учредительное собрание – парламент страны‚ который должен был принять конституцию России и образовать законное правительство. Еврейские организации и общины выдвигали депутатов на Всероссийский еврейский съезд‚ чтобы подготовить свои предложения будущему Учредительному собранию. 20 октября (2 ноября) 1917 года британское правительство приняло декларацию министра иностранных дел А. Бальфура‚ в которой впервые от имени великой державы было заявлено об историческом праве еврейского народа на Палестину. Декларация провозглашала: "Правительство Его Величества благосклонно относится к восстановлению в Палестине национального очага еврейского народа и приложит все усилия к облегчению достижения этой цели..."
Декларация Бальфура вызвала взрыв энтузиазма среди российских евреев. В Москве собрались на митинг более трех тысяч человек. По улицам Киева прошла гигантская манифестация с бело-голубыми знаменами. В Петрограде‚ как сообщала газета‚ "публика переполнила театр... Стоят в проходах‚ толпятся у стен‚ много народу осталось на улице... Сцена декорирована бело-голубой материей‚ щитами Давида и белыми цветами. Сбоку высится большой портрет Герцля... Настроение публики – к началу спокойно торжественное – переходило часто в бурный энтузиазм".
Демонстрации‚ митинги и праздничные службы в синагогах проходили в Екатеринославе‚ Харькове‚ Херсоне‚ во многих городах и местечках. В Одессе более ста тысяч человек вышли на улицы города: оркестры играли "Га-Тикву" и "Марсельезу"‚ развевались флаги‚ колонны демонстрантов проходили мимо британского консульства и кричали "ура" в честь англичан. "Я не верил своим глазам‚ – вспоминал вице-консул. – Я хорошо знал евреев Одессы. Это были в большинстве своем спокойные‚ интеллигентные‚ несколько скептически настроенные люди. Я никогда не подумал бы‚ что они способны на такое бурное выражение чувств и на такую горячую веру. Для меня декларация Бальфура ничем не отличалась от других дипломатических документов‚ которые в изобилии выпускал Лондон. Для них – это были трубные звуки самого освободителя-Мессии".
После опубликования декларации Бальфура противники сионистов из еврейской партии Бунд выпустили прокламацию‚ в которой говорилось: "Народ израильский‚ старый и умный народ! Посмотри‚ как кучка людей взяла тебя за нос и водит по улицам. И ты радуешься и танцуешь‚ под чужую музыку поёшь гимны. Ты кричишь: "Палестина наша!" и не видишь‚ как тонко улыбаются дипломаты и политические дельцы. Им удалось обделать свое дело. На политической сионистской бирже спекулянты собирают "нахес". Им удалось поднять цену бумаг‚ уже прогоревших..."
6
В июне 1917 года Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов избрал Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК)‚ подавляющее большинство которого составили эсеры и меньшевики; первым председателем ВЦИК стал эсер Абрам Гоц‚ внук основателя фирмы по торговле чаем К. Высоцкого. Количество евреев, избранных во ВЦИК, было велико. На волне радостных ожиданий это можно было рассматривать как весомый вклад в общее дело, но очень быстро заговорили о "еврейском засилье", о их "чрезмерном" участии в потрясении основ государства.
М. Горький, писатель, из статьи в газете "Новое время" (июнь 1917 года): "Антисемитизм жив и понемножку, осторожно снова поднимает свою гнусную голову, шипит, клевещет, брызжет ядовитой слюной ненависти. В чем дело? А в том, видите ли, что среди анархически настроенных большевиков оказалось два еврея. Кажется, даже три. Некоторые насчитывают семерых и убеждены, что эти семеро Самсонов разрушат вдребезги 170-миллионную храмину России. Это было бы очень смешно и глупо, если б не было подло".
Положение в стране было нелегким. Повсюду закрывались фабрики и заводы. Временное правительство выпускало новые деньги‚ которые прозвали "керенками"‚ но им не доверяли и на всякий случай припрятывали царские ассигнации. Чтобы продолжать войну‚ требовались средства, и министр финансов признавал: "Выпуск бумажных денег идет с ужасной быстротой‚ а вместе с этим растет цена на все товары. За два года до революции было выпущено восемь миллиардов рублей‚ а за три месяца революции – четыре миллиарда".
Цены на продукты питания выросли в несколько раз. В Москве и Петрограде ввели карточки на хлеб‚ сахар‚ крупу и жиры. В дорогих магазинах не было недостатка в деликатесах и предметах роскоши‚ а возле завлекающих витрин стояли на тротуарах длинные очереди к булочным. Рост дороговизны и хроническая нехватка товаров вновь подтолкнули на поиски виновников; черносотенные круги усилили антисемитскую агитацию‚ в очередях и на уличных митингах заговорили о том‚ что евреи больше всех выгадали от свержения самодержавия: они получили равные права‚ захватили власть‚ распоряжаются всеми запасами товаров и продовольствия.
Комиссар Временного правительства сообщал из Одессы‚ что антиеврейские настроения очень сильны и "эксцессы вполне возможны". В Киеве распространяли листовки: "Проснись‚ русский народ! Недавно светило солнышко‚ в Киев приезжал русский царь‚ а теперь всюду жиды..." – толпа нападала на евреев на улицах города и избивала заступавшихся за них милиционеров. В Александровске грабили еврейские лавки‚ в Тирасполе раскидывали листовки с призывами бить евреев‚ в Елисаветграде разрывали еврейские могилы в поисках запрятанного продовольствия; погром в Балте предотвратили присланные туда солдаты с пулеметами.
Летом 1917 года прокурор петроградской судебной палаты докладывал министру юстиции: "На базарах и в других местах‚ где собирается много публики‚ изо дня в день ведется погромная пропаганда... Погромщики призывают даже к убийству отдельных лиц‚ называемых иногда поименно". Современник подтверждал это: "Дворники, лавочники, извозчики, парикмахеры, вся мещанская толща Петербурга только и ждала того, чтобы начать бить "товарищей, жидов и изменников"..." В еврейских газетах появилась постоянная рубрика "Погромная агитация"‚ но вскоре ее заменила рубрика "Погромы" – с описанием избиений‚ грабежей и нередких убийств.
Вспышки антисемитизма летом 1917 года проходили на фоне всеобщего хаоса‚ а порой и полного безвластия: вновь созданная милиция была плохо организована‚ судебные органы бездействовали‚ в губерниях начались самосуды. Кое-кто воспринял свободу как вседозволенность; считали‚ что не надо теперь платить налоги‚ подчиняться законам‚ и даже проститутки не желали проходить врачебный осмотр‚ так как стали "свободными гражданами". Исчезла сильная централизованная власть; уездные города и примыкавшие к ним деревни жили отдельной жизнью‚ создавая собственные‚ выгодные для них постановления. Страна скатывалась к анархии. Крестьяне захватывали и делили земли‚ громили и убивали помещиков; русская армия распадалась‚ дезертиры тысячами уходили с фронтов по домам‚ разбивали винные заводы и склады‚ резали скот и птицу‚ напивались и буйствовали.