– По крайней мере, ты трахаешься, – усмехнулся я.
– Если возвращаюсь в срок, – пошутил Арис.
Поднимаясь по лестнице, мы не раз споткнулись, а потом брат помог мне забраться в «Porsche». По дороге на виллу меня затошнило. И вот-вот должно было вырвать, когда Арис, наконец, остановился. Он стащил меня с сидения и поволок в дом. Почувствовав запах лимонов, я застонал. Значит, ко мне наведывалась горничная и убрала все после моего прошлого приступа ярости. Все заменили или привели в порядок. Я сжал кулаки, почувствовав желание снова тут все разнести.
– Чувак, – простонал Арис. – Ты должен прекращать громить свою виллу. Знаешь, сколько мы уже денег вбухали в ее ремонт? Я думал, мы оба оставим это в прошлом.
Но я никогда не смогу забыть.
Талия.
Как она испарилась, черт возьми.
– Она мертва, – выдохнул я, хоть слова и застревали в горле.
– Ты не знаешь наверняка, – вздохнул Арис.
– Она мертва.
Проворчав что-то, он кинул меня на диван. Похоже, я потерял сознание, но очнулся, услышав писк микроволновки. От приятного аромата у меня заурчало в желудке. Спустя мгновение Арис поставил мне на стол тарелку с разогретой пиццей.
– Поешь, мужик. Ты же чахнешь.
– Я не голоден, – пожал я плечами.
Скрестив руки на груди, брат посмотрел на меня серьезным взглядом. Закатив глаза, я взял кусок пиццы. Боже, как поменялись наши роли. Арису втайне нравилось, как мне казалось, заботиться о старшем брате, пока я барахтался, захлебываясь в чертовых страданиях. Я бы даже сказал, что он наслаждался, но озабоченное выражение глаз, так похожих на мамины, не лгали. Потому я жевал долбаную пиццу.
– Мне и правда пора, – пробормотал Арис. – Жаль оставлять тебя в таком состоянии, но Селена может быть еще той стервой.
– Супружеская жизнь, – усмехнулся я.
– Пока нет, – тихо рассмеялся он. – А может, вообще никогда.
– Ты купил ей чертов дом, – я почесал подбородок. – Наверное, я чего-то не понимаю?
– Да, именно, – отозвался он с улыбкой, в его глазах плясали смешинки.
– Ну и черт с тобой. Меня туда не приглашали.
– Ты был слишком погружен в отчаяние. Думаешь, я хочу тыкать тебе в лицо своим счастьем с Селеной и тут же побегу приглашать, когда ты тут убиваешься? Черт, нет, конечно. Может, ты и придурок, но я не собираюсь так над тобой издеваться.
Я снова откусил кусок пиццы, а потом проглотил и нахмурился.
– Только не говори, что позволил ей участвовать в дизайне интерьера.
– Кухню она оформила в стиле морских раковин, – Арис вздрогнул.
– Боже, – я усмехнулся. – Mamá перевернулась бы в могиле.
Мы оба моментально посерьезнели.
– Я скучаю по ней, – пробормотал Арис. – Так сильно, черт возьми.
Меня же одолевали смешанные чувства. Она изменила моему отцу. Конечно, он мог быть мудаком. Как и я. Но заслужил ли отец измены на протяжении десятилетия? Заслужил ли пулю из-за того, что был зол, узнав о романе жены? Отец явно не должен был лишаться способности ходить только потому, что мама не смогла удержаться от секса с чертовым Найлзом Николаидесом.
А вдруг то же самое случилось с Талией? Могла она сбежать с тайным любовником?
Никто не знал, мать вашу. И я в том числе.
– Может, когда тебе будет не так хреново, ты заскочишь к нам на ужин. Дашь Селене несколько предложений по декору.
– Возможно, – проворчал я. Хотя мы оба знали, что я не покину отель ради того, чтобы дать какой-то совет шлюхе брата, мечтавшей выйти за него замуж.
Арис вышел из комнаты, но вскоре вернулся со стаканом узо. Улыбнувшись, он поставил его рядом с тарелкой.
– Мое предложение мира.
– Кто же знал, что ты можешь быть таким милым, брат?
– Кто-то должен заботиться о твоей депрессивной заднице, – усмехнулся он.
Я залпом осушил стакан и со стуком поставил его обратно.
– Так ты уходишь?
– Да, ухожу. Увидимся завтра.
– Появились какие-нибудь зацепки?
Арис снова помрачнел.
– Если бы появились, ты бы узнал первым, – он тяжело вздохнул. – Мы найдем ее, Костас.
Лишь кости в канаве.
Или свисающие с чана с кислотой волосы.
А может, кольцо с увесистым бриллиантом на дне моря.
Именно так мы найдем Талию в один прекрасный день.
Я презирал себя, ведь с каждым днем терял веру в то, что мы найдем ее живой. Прошло уже столько времени. Мать Талии была в отчаянии. Феникс чертовски близок к сумасшествию. А я просто уничтожен, черт подери.
Год.
Гребаный год.
И лучше мне не становилось. Только хуже и хуже.
– Если хочешь, чтобы я остался и поговорил с тобой, – произнес Арис, – то я скажу Селене, что мы работаем с новыми зацепками. Меня пугает этот твой взгляд, – он стиснул зубы. – Ты не можешь поступить со мной так же, как мама. Не оставляй с отцом в одиночку.