Все молча закивали. Конечно, Фёдор тут никого своими откровениями не удивил — небось, не детишки, сами всё понимают. Политыч, комкая в пальцах папиросину, продолжил начатый обстрел старшего:
— Это-то понятно, Федь. Ты вот лучше скажи конкретнее, что сам обо всём этом думаешь. А там и мы свои пятикопеешные вбросим…
— Так — так так. Я-то хотел начать чуток с другого… — почесав шею рукой, ответил Срамнов.
— Зачем с другого? — переспросил его Аслан. — Сам сейчас сказал: это самое главное. Раз это главное, давай и говорить. Зачем скакать — туда-сюда, туда-сюда?
— Точняк, Аслик. — вклинился Папа. — Поле реально не паханное, с остальным и в процессе разберёмся.
Фёдор снова почесал шею, бросив взгляд на Ивана, но тот только пожал плечами — рули, мол, сам, не подписывай.
— Ладно. Но позвольте донести мысль. — подумав, кивнул Фёдор. — Моя философия простая: движение от меньшего к большему. Разрешив все мелкие дела, в итоге останется одно — главное. В противном случае выйдет херня: взявшись за главное и положив все силы, будешь отвлекаться на всякое дерьмо. В итоге, сам обгадишься. И коли уж речь пошла о дерьме, то наглядный пример вам. Вот ты, Аслан, и ты, Сань. Когда идёте в сортир, что первым делом делаете?
— Портки спускаю и на стульчак сажусь. — захохотав, ответил Папа, а Аслан просто развёл руками — тема поганая, не достойная.
— А удивительно было бы, если бы ты сначала гадить начал, а уж потом за портки хватался, не? — спросил его Срамнов с совершенно серьёзным выражением лица. — Нет, так у нас не принято: сначала портки, а затем дефекация.
— Что-то ты, Федь, больно стрёмный какой-то пример выбрал. — посмеявшись, вставил Ким.
— Нихрена не стрёмный. Жизненный. — ответил ему Федя. — Садиться сейчас обсуждать нашу стратегию дальнейшей работы и взаимодействия с вояками Звиада, всё равно, что гадить не снимая порток. Вывозимся в дерьме, мужики. Поэтому давайте всё же начнём с малого, с того, что у нас внутри накопилось.
Все задумались. Может, и прав Фёдор? Какая, в сущности, разница с чего начинать. Если всё придёт к одному: как делать дело, когда со дня на день в Село придёт, пусть и небольшая, но вполне кадровая войсковая часть? Вопрос встанет сразу — когда приходят профессионалы, любители удаляются. В лучшем случае, остаются на должности с функционалом «подай-принеси», шнырями становятся, как Папа скажет. Сделав большое и полезное дело, быть слитыми как-то не улыбается. А к тому придёт, дайте время. Вояки — они есть вояки, всё, что делали до того лесные, могут делать и они. И, наверное, лучше делать. Селу от того только польза; Селу польза от всего, что эффективно. Это тоже надо учитывать. Но всё же! А природу людскую никто не отменял — какой была, такой и останется. Рыба ищет где глубже, а человек — где комфортнее. Теперь зависимость выходит прямая — по делам и статус. А статус у лесных есть — но это только пока его никто не оспаривает. Но дайте срок, опять же! Месяц — второй, вояки на Селе обживутся, и вполне отчётливо можно предполагать, когда должность Гриши Алпатова, Царство ему небесное, пустующая со дня его гибели, перестанет пустовать. Кто её займёт — в Ведное ходить не нужно спрашивать: займёт её Звиад, это очевидно. Ясно и то, что все рейды и разведка попадут в его епархию. А что делает новый командир, занимая высокую вакантную должность? Первым делом, на все ответственные посты ставит своих людей. Проверенных. Предсказуемых, тех, кому доверяет. И это будет не Фёдор. Итак, вырисовывается вековечный конфликт личного с общественным, а когда так, у людей личное всегда поперёд идёт. Да, задачка! И задали её себе сами. Всё это Фёдор битый час втолковылал и разжёвывал своим мужикам, и те серьёзно задумались. Даже Политыч, поначалу ехидный, закручинившись, курил одну за одной. Чего и говорить, мужикам слова Фёдора таки доставили головной боли.
— Но это всё лишь для того, чтобы обозначить проблему. — подытожил Срамнов. — А вот как её нам решать — вот тут уже надо думать. И думать хорошо, напрягая все извилины. С одной стороны, может, и правильно, если Звиада поставят. С другой — нам, хлопцы, придётся к новой жизни приспосабливаться, а мы ведь не хотим, так? Мы не хотим?!