Но раньше или позже муж поглощал слишком много спиртного на вечеринке или деловом обеде, а это всегда кончалось одинаково. Один из взрывов насилия произошел, когда Лора была на восьмом месяце первой беременности. Муж обошелся с ней так зверски, что дело кончилось не только выкидышем, но серьезным кровотечением, едва не убившим Лору. Выйдя из больницы, она отказалась вернуться к мужу, но даже тогда ее семья уговаривала дать Куку еще шанс.
– Они заявили, будто именно я виновата в том, что брак оказался неудачным, – объяснила Лора. – И все время цитировали брачные обеты и талдычили, что нельзя нарушать священные клятвы… ну, сама знаешь… «пока смерть не разлучит нас»… словно у меня не было иного выбора, кроме как оставаться с ним, подвергаясь постоянной опасности, и знать, что когда-нибудь он обязательно меня убьет.
Но Лора твердо решила обрести независимость – получила развод, поступила в колледж, примирилась с семьей, окончила медицинский факультет и с тех пор жила одна и вполне довольствовалась этим.
– Наверное… после такого я просто не могу доверять мужчине. Знаю, это несправедливо. Я бы хотела, чтобы все было иначе… но он так ужасно ранил меня…
Именно из-за желания найти путь к решению этой проблемы она и старалась лечить в основном женщин с различными сексуальными отклонениями. Но все же, по собственному признанию Лоры, недоверие к мужчинам оставалось, хотя она сама считала его иррациональным. Именно честность Лоры позволила Кей увериться, что никто лучше не сможет понять ее собственный не рассуждающий безликий страх перед встречей с отцом, хотя они наверняка не останутся в одиночестве. И хотя Лора уговаривала Кей вернуться в Чикаго, она понимала, насколько нелегко дается ей это решение и каким тяжелым ударом для психики может обернуться эта поездка. Правда, Кей считала Лору чем-то вроде названой матери, но подозревала, что и для нее является чем-то вроде дочери. Лора упомянула, что не рожденный младенец, которого она потеряла, оказался девочкой, и, если бы малышка выжила, была бы сейчас того возраста, что Кей.
Этим вечером, рассказав Лоре о разговоре с адвокатом, Кей помогла убрать со стола и женщины собрались пить кофе в гостиной, со стенами спокойного желтоватого цвета, обставленной в смешанном стиле, – ранняя американская мебель мирно соседствовала с удобными мягкими креслами. Кей и Лора уселись по обе стороны камина, где горело жаркое пламя.
– Меня удерживает от дачи показаний только то, – призналась Кей, – что, если я откровенно расскажу о случившемся, боюсь, отец наверняка проиграет процесс.
– Без сомнения, поэтому адвокат так настойчиво их добивается.
– Но мне кажется, это несправедливо.
– Почему нет? Ведь все было на самом деле, так ведь?
– Да, в отношении меня. Но разве это доказывает, что он сделал это с моей сводной сестрой? Сказанное мной так очернит Уайлера в глазах окружающих, что ему несомненно запретят видеться с дочерью. На это и рассчитывает Александра. Но, насколько я ее знаю, она вполне могла сочинить всю историю из мести, ведь второй брак тоже распался, и она так обозлилась, что готова сорвать злость на ком угодно.
Лора задумчиво кивнула.
– Это дело суда, Кей. Если твой отец невиновен, он, без сомнения, сумеет найти множество показаний в свою пользу; медицинское свидетельство, заключение детского психотерапевта.
– Но как только я заговорю, все это потеряет смысл. Вы сами знаете это. Если он напал на меня, значит, может не пожалеть и Ванессу.
– Довольно логичное заключение, – согласилась психиатр. – Но я считаю, у тебя нет другого выбора, кроме как дать показание.
Обе замолчали. Лора предложила бренди. Кей отказалась, но хозяйка подошла к маленькому бару, налила себе и возвратилась на место.
– Удивительно, – задумчиво вздохнула Кей, глядя на горящие поленья. – Как секс управляет нашей жизнью.
– Управляет нами? Конечно, это очень важный фактор, но, думаю, ты слишком преувеличиваешь, и…
Но Кей перебила ее, упрямо возвращаясь мыслями к собственной судьбе: