– О, я все прекрасно обдумала, – сухо усмехнулась она. – Правда, Тони Бэнкс считает, что вы поступили опрометчиво, пригласив меня танцевать. Он не желает, чтобы нас даже видели вместе.
– Помню, – засмеялся Олмстед. – Утащил вас так поспешно, словно ангела от прокаженного.
– Боялся, что вы уговорите меня позировать в голом виде для «Томкэт», – пояснила она полувопросительным, полуосуждающим тоном.
– Согласись вы, и получился бы самый грандиозный разворот, который когда-либо был в этом журнале.
Кей нервно сжалась. Какую игру он ведет? Беспокоится о том, какие отрицательные последствия может иметь их более близкое знакомство? Но все же, кажется, весьма заинтересован в том, чтобы использовать ее, лишь бы поднять тираж. Олмстед, очевидно, прочел ее мысли.
– Простите, если кажусь вам слишком самонадеянным, – поспешно сказал он. – Когда я говорю подобные вещи, Кей, считайте это комплиментом. Множество женщин из кожи вон лезут, лишь бы их снимок поместили в журнал.
– Ну так я вовсе не имела в виду ничего подобного, – резковато бросила Кей. – Но, возможно, сделала ошибку.
Она поднялась.
– Пожалуй, мне лучше уйти.
Но Олмстед, вскочив, успел поймать ее за руку.
– Подождите, Кей. Если хотите остаться в «Элли», ради Бога, добро пожаловать. Без всяких условий. Конечно, я хотел бы знать, почему вы ушли из дома, но это просьба, а не требование.
Кей задумалась лишь на секунду, перед тем как спокойно ответить:
– Он пытался изнасиловать меня. Олмстед пристально уставился на нее:
– Когда это было?
– В ночь банкета, после того, как мы приехали домой.
Больше Кей не смогла сдерживаться. Слова лились, обгоняя друг дружку. Она рассказала о нападении и о том, как пыталась защититься.
Олмстед, внимательно выслушав девушку, наконец сказал:
– Рад, что вы доверяете мне настолько, чтобы прийти сюда и рассказать мне об этом. Если хотите, я сам отправлюсь с вами в полицию.
– Вы ничего не сможете сделать, разве что сами попадете в беду. Я всего лишь хочу забыть. И, правду говоря, – задумчиво добавила Кей, – не могу сказать, что для вас это достаточный повод прекратить его поддерживать – ведь именно Уайлер выступает против пуританских взглядов.
– Посмотрим, – улыбнулся Олмстед. – Ну а сейчас займемся вашим переездом.
Он быстро схватил золотой свисток, висевший на шее, приложил к губам и издал громкий пронзительный свист. Почти немедленно в спальню вбежала очень хорошенькая девушка с угольно-черными волосами и голубыми глазами, в фиолетовом атласном комбинезончике.
– Патти, это Кей, – представил Олмстед. – Она пока погостит у нас. Почему бы тебе не отвести ее в Кэтуок и не показать дом? Мне нужно работать.
– Конечно, – кивнула Патти. – Привет, Кей.
Кей поздоровалась и, присмотревшись, заметила, что именно эта девушка была изображена на многочисленных снимках, которые рассматривал Орин перед ее приходом. Она хотела что-то сказать Олмстеду, но тот уже вновь был занят переключателями. Музыка смолкла, пламя в камине улеглось, светящиеся панели вновь выступили на стенах.
Послушно следуя за Патти, Кей невольно размышляла о странностях Орина Олмстеда. Подумать только – скрываться в спальне, чтобы разглядывать фотографии обнаженных женщин, а гости веселятся без него! Интересно, как он относится к женщинам, неиссякаемым природным богатствам, благодаря которым процветает его бизнес. Олмстед обращался с ней неизменно вежливо и предупредительно. Но Кей беспокоило, что может подзывать девушек свистком, словно собачек.
Кэтуок оказался крылом особняка, где жили молодые женщины, «гостьи» Орина Олмстеда. Патти объяснила Кей принятый в доме распорядок. Вход мужчинам во все двадцать четыре комнаты был строжайше воспрещен, и каждая гостья должна была сама убирать свою спальню.
– О. О. не желает, чтобы кто-нибудь имел предлог заявить, будто в особняке устраиваются оргии, или что девушки здесь… ну… не просто порядочные приличные девушки.
В нише коридора стояла большая деревянная доска с рядами медных крючков; под каждым был написан номер. Некоторые крючки были пусты; на остальных висели одна-две большие бирки с эмблемой «Томкэт».
– Здесь можно видеть, какие комнаты свободны, – пояснила Патти. – Выбери какую хочешь – только сними бирку с этим номером. Если захочешь уехать, повесишь номерок на место. Вот и все. Не возражаешь, если покину тебя? О. О. не любит слишком долго оставаться в одиночестве.