– Не забыла, Тони.
Бэнкс выпустил в воздух кольцо дыма и направился на поиски нового клиента.
Алекс, с трудом проталкиваясь через толпу, поднялась по лестнице к тому месту, где сидела Кей и баюкала спящую девочку в ночнушке.
– Ванессе давно надо быть в постели, – процедила Алекс, злобно глядя на Кей.
– Она услыхала шум и прибежала сюда. Я как раз собиралась отнести ее наверх.
– Я сама, спасибо.
Алекс напомнила себе о необходимости сдерживаться – здесь слишком много любопытных ушей. Она протянула руки и ждала, пока Кей не встала и не положила на них спящего ребенка.
– Теперь пойди и скажи «aloha» моим гостям. Покажи всем, какая ты милая и хорошенькая.
Она начала подниматься по ступенькам, унося дочь.
Кей смешалась с оживленной толпой. Ей совсем не нравилось играть роль, которую от нее ожидали. Но отец настаивал на ее присутствии, когда девушка сказала, что не хочет присутствовать на вечеринке.
– Эти люди ожидают увидеть меня в кругу семьи, знать, что мы держимся друг за друга. Это большой вклад в кампанию.
Вклад. Сколько раз ей говорили так, с тех пор, как она поселилась в доме отца? Предсказания Сильвии попали прямо в цель. Уайлер ничего не предпринимал, чтобы скрыть историю происхождения появившейся ниоткуда дочери. Он всего лишь чуть-чуть исказил факты, чтобы казаться героем, а не подлецом. В версии, данной репортерам агентами Уайлера по связям с общественностью, Кей родилась от короткого и несчастливого брака, заключенного на Гавайях во время его военной службы, еще когда шла война с Кореей. Мать девочки получила право опеки и не разрешала отцу общаться с дочерью, но она была умственно нестабильна и в конце концов покончила с собой. Узнав о трагедии, Уайлер немедленно вызвал дочь в Чикаго. История трогательного воссоединения расписывалась во всех газетах и программах теленовостей. В тот вечер, когда водитель Уайлера привез Кей, перед домом уже ждали телевизионщики. С этой минуты Кей непрерывно играла ожидаемую от нее роль.
Красота девушки сделала се популярной среди внештатных фотографов, поставляющих снимки в различные издания, чтобы заполнить страницы в те дни, когда особенных сенсаций не происходило. Они часто торчали у входа частной высшей школы, куда послал Кей отец, чтобы девушка закончила образование. Сегодня ее тоже снимали операторы, обходившие вечеринки в честь выборов и желающие поскорее послать фотографии в завтрашние колонки светской хроники. Хотя Кей, чтобы разочаровать их, обычно одевалась в школу очень просто, почти бедно, и носила шляпы с широкими полями, скрывавшими лицо, сегодня она старалась быть как можно более общительной. Уайлер дал ей пятьсот долларов на платье и туфли специально для этого вечера и велел купить что-нибудь «эффектное», чтобы показать ноги. В универмаге «Маршал Филдз» она выбрала черное платье, вышитое бисером, с высоким разрезом сбоку.
Кей медленно переходила из комнаты в комнату – то и дело ее останавливали люди, представляющиеся друзьями и почитателями Рэнделла Уайлера. Все убеждали девушку, как тронула их история ее воссоединения с отцом, спрашивали, привыкла ли она к жизни в Чикаго, превозносили ее красоту. Многие считали, что ей стоит стать моделью, некоторые открыто предлагали свои связи, чтобы помочь ей.
Опыт работы Кей в гостинице научил ее искусству светской беседы. Она без труда производила на собравшихся впечатление очаровательной, сдержанной девушки, довольной своей новой жизнью. Но Кей то и дело стискивала зубы, боясь взорваться. Довольная, счастливая? Ненависть мачехи превращала каждый день в пытку. Конечно, девушка не ожидала, что примирение наступит скоро, но по намеренной жестокость Александры Уайлер становилось все яснее, что пропасть между ними будет только расширяться.
Отношения с отцом казались более ровными. Работа отнимала у него все дни и большую часть вечеров – приходилось посещать бесконечные приемы и светские ужины, так что дети почти его не видели. Он обращался с Кей с вежливой сердечностью, но без особого тепла или привязанности. Раз или два он обнимал дочь за плечи, когда представлял ее другу или политическому союзнику – но никогда не целовал ее, не пытался поговорить по душам, посидеть вместе, попробовать исправить былые ошибки. По временам Кей винила себя за то, что навязалась этой семье. И были дни, когда она уже была готова пожертвовать мечтой завоевать любовь отца и просто уйти из дома. Но потом вспоминала наставления, которые Сильвия продолжала повторять: отец всем на свете обязан Кей и должен заботиться о дочери.
Но тут случилось нечто неожиданное – Кей и Ванесса крепко привязались друг к другу. Александра делала все возможное, чтобы отделить детей от Кей, но малышка постоянно удирала от няни и бежала к Кей. Ванесса была милой, доброй, ласковой девочкой, и Кей было легко полюбить сводную сестру. Они с первого взгляда понравились друг другу. Ванесса была поздним ребенком, на десять лет младше остальных детей. Разница в возрасте заставляла девочку остро чувствовать свое одиночество, и никто из семьи не пытался преодолеть этот возрастной разрыв. Кей подозревала, что Ванесса была зачата случайно и на деле оказалась таким же нежеланным ребенком, как и сама Кей.
Перед Кей остановился фотограф, поднял аппарат и взмахнул рукой, показывая кому-то, как продвинуться поближе, чтобы попасть в кадр. Кей, оглянувшись, заметила отца с каким-то здоровяком, жующим сигару.
– Кей, – сказал Уайлер, – познакомься с Тони Бэнксом.
Рука девушки утонула в огромной лапе Бэнкса.
– Очень рад, – сказал он. – Не возражаете, если снимемся вместе?
Уайлер подтвердил просьбу кивком.
– Конечно, не возражаю, – послушно пробормотала Кей.
Она улыбнулась, вспышка громко щелкнула, и фотограф удалился.
– Тони сейчас сообщил, что сможет заняться моей кампаний, – объявил Уайлер.
Бэнкс повернулся к Кей.
– Ну, как вы относитесь к тому, что ваш отец станет сенатором?
– По-моему, трудно ответить на такой вопрос, пока выборы еще не состоялись, – заметила Кей.
Бэнкс засмеялся и подтолкнул локтем Уайлера.
– По-моему, вы заимели себе прирожденного политика.
И, вновь обернувшись к Кей, добавил: