Я посмотрела на незнакомца другими глазами. «Родственная душа!» - проскользнула мысль.
- Милена! Меня зовут Милена!
- Очень приятно. Макс!
Мы пожали друг другу руки.
Максим увлекся живописью после того, как его бизнес, которым он занимался много лет, потерпел крах. Как нередко случается в такие моменты от него отвернулись все те, кого он считал друзьями и надежными партнерами. Максим совершенно не понимал, почему так вышло. И лишь случайно узнал от бывшего конкурента, что команда, с которой работал Максим, сетовала на его характер и нежелание работать с ним дальше. Поэтому, когда бизнес погорел, на предложение Максима начать всё с нуля, никто не согласился. Его друг детства, тот самый профессиональный художник, пожалуй, был единственным, кто поддержал. Посоветовал ему отказаться от прежнего взгляда на мир и предложил помощника – живопись.
- Я сначала не мог понять, причем тут рисование, - оживленно рассказывал Максим историю из жизни за чашкой чая в кафе недалеко от музея. – Но потом, стало ясно. Рисование сняло психическое напряжение, стресс, вылечило тревоги и страхи. Письмо маслом помогло мне иначе взглянуть на мир, найти в себе запас энергии для решения тех проблем, которые не давали мне покоя ни днём, ни ночью. Я сорвал с себя «оковы», восстановил внутреннее равновесие. Начав писать картины, я освободился от стереотипов, что всё должно быть идеально и что для всех дόлжно быть хорошим. Когда мой бизнес развивался, я требовал от сотрудников, мне казалось, очевидного. Это было наше общее дело, в конце концов, а потому, все, с кем я работал, так же, как и я, должны были это дело ставить на первое место в жизни. Я руководил, казалось, грамотно. Порой был недоволен, указывал на ошибки сотрудников, делал замечания, где-то, возможно, перегибал палку. Надо же, мне и в голову тогда не могло прийти, что за киванием и внешним согласием со мной стоит чан, наполненный ненавистью. Наивно полагал, что коллеги искренне благодарны мне за наставления. Вообще, психологически тяжело строить свою жизнь по одному сценарию, а потом обнаружить, что она построена по принципу карточного домика. Я ошибся, но это даже к лучшему… Сейчас у меня багетная мастерская. Я очень доволен. Да, живопись открыла мне дверь в совершенно другой мир. И этот мир мне нравится куда больше, чем тот, который был раньше.
Я с удовольствием слушала Макса. Он оказался не только обаятельной личностью, но и искусным рассказчиком. Его речь была спокойной, Макс в меру жестикулировал, делал нужные паузы, играл интонацией голоса.
После того, как Максим поведал о себе, я вкратце (без деталей) рассказала о своей жизни, о том, что творчество – моё хобби и мне его посоветовал друг, и я точно также не совсем поняла, для каких целей был дан совет.
- Но знаете, - заключила я, - после Вами сказанного, кое-что начинаю понимать и я. То, что творчество лечит и радует, я убедилась. Но помимо этого, рисование помогло мне почувствовать себя.
Слова Максима мне были понятны и близки, особенно закрались в душу его мысли, что живопись рушит стереотипы: «всё должно быть идеально и что для всех дόлжно быть хорошим».
- Как Вы пришли к такому выводу? – поинтересовалась я.
Максим загадочно улыбнулся, отвел взгляд в сторону, будто вспоминал что-то, почесал бороду.
- Письмо маслом меняет взгляд на окружающую действительность. Начну с того, что раньше, прежде чем приступить к какому-то делу, я всегда рисовал в своих мыслях картинку, как должен выглядеть результат, рисовал до мельчайших подробностей. Рисовал даже то, как я выгляжу, как я себя веду, как выглядят другие, как они со мной разговаривают, какие отношения у меня с коллегами и прочее. Причем эти детали всегда были идеальны в моём представлении. Соответственно, когда наступал результат, отличный от моих картинок, может быть даже и хороший результат, я всё равно нервничал и был недоволен. Сейчас же я не рисую никаких моделей, никаких деталей. Да, конечно, в голове всегда есть какая-то абстрактная картина чего-то, но нет деталей, и это – главное. Как я к этому пришел? Совершенно случайно. Как-то у меня возникло желание написать городской пейзаж, и я отправился гулять по парку, высматривая живописное местечко. Я не спеша ходил туда-сюда и, в буквальном смысле слова, рассматривал растения, животных и птиц, небо… В те минуты я поймал себя на мысли: на что бы я ни посмотрел, вызывало восхищение. Увидел цветок и мне показался он прекрасным! Увидел воробья на ветке дерева, и он показался мне чудным! Затем я посмотрел на небо, и восторг охватил меня! Тут-то и нашло озарение: я восхищался всему этому потому, что прежде, чем увидеть, не рисовал в своих мыслях образы, не представлял заранее, какой я хочу увидеть цветок, каким должно быть дерево, какое должно быть небо и так далее. Понимаете, в чём дело? Когда мы рисуем в мыслях образы, другой результат способен разочаровать. Но получить на выходе точное воспроизведение мысленного образа невозможно. Оно будет либо лучше Ваших представлений, либо хуже, что чаще всего и случается. Вот и получается, что быть довольным своим результатом работы затруднительно. Но это был лишь первый шаг. Второй мой вывод, к которому я пришел также непредвиденно – идеальное не идеально. Возникает вопрос: это как? Можете ли Вы сказать, что Бог - не идеален? Думаю, что нет. Значит, всё то, что он создал – совершенно. Вот, посмотрите на дерево, - Максим кивнул в сторону окна, за которым росло небольшое деревце. – Посмотрите на ствол и ветви. Вы не находите, что здесь нет ровных линий, здесь нет симметричности? Нарисуйте дерево с ровным стволом и прямыми ветками, и Вы обнаружите, что это - уродство. А небо? Вы когда-нибудь рассматривали небо? Вы видели, как оно написано кистью Всевышнего? Это творчество высшего уровня! Ни разу, взглянув на небо, мне не хотелось что-то изменить, подрисовать или, напротив, стереть. Словом, ничего в творчестве Высшей силы не хочется менять. Напротив, есть желание воспроизвести на холсте небо таким, какое оно есть в данный момент времени. Там всё может быть в беспорядке, но этот беспорядок - совершенен… Вот так, однажды, посмотрев на деревья и небо, я пришел к убеждению, что мои представления об идеальном не есть идеальное. Мы так привыкли ко всему правильному, что абсолютно не хотим принимать тот факт, что правильное, ещё не значит совершенное. – Максим сделал паузу, оглядел помещение, будто искал кого-то, и продолжил. - Что же касается крушения стереотипа, что для всех дόлжно быть хорошим, то сему поспособствовал уже известный Вам друг-художник, Алексей. Однажды, он поинтересовался, сколько картин я написал и, узнав, что в моей коллекции порядка тридцати работ, был искренне удивлен, что я не предложил ему ознакомиться с ней. Не дожидаясь приглашения, он сообщил, что придет со своими коллегами по цеху посмотреть картины. Признаться, я не был этому рад. Мой друг был профессионалом, потому мне, дилетанту, не хотелось показывать результаты своего творчества. Я был раним к критике. А как говорится, художника обидеть проще простого. Тем не менее. Я готовился ко дню просмотра тщательнейшим образом. Расставлял картины, смотрел, в каком положении они будут выгоднее смотреться. Те, что лучше, выставлял вперед, те, которые хуже, практически прятал. Я репетировал презентацию своих работ, дал картинам названия. В общем, подошел к представлению коллекции ответственно. Настал тот самый день. Алексей привел с собой двоих знакомых художников. Вся моя подготовительная деятельность разлетелась в пух и прах. Пошло всё не так, как я планировал. Не обращая на меня никакого внимания, они два часа рассматривали мои картины, комментируя каждый взмах кисти, который лёг на холст. Некоторые мои работы обходили молчанием, возле некоторых они останавливались и долго всматривались, некоторые бездушно критиковали. Как бы там ни было, я был удивлен разнообразию оценок и мнений. Одна и та же работа одному могла понравиться, а другому - нет. Один указывал на достоинства письма, другой – на его недостатки. После презентации Алексей предложил мне выставить картины для широкой аудитории. Спустя неделю я договорился о выставке своих картин, сделал небольшую рекламу и ждал. Опыт выставки дал мне понять, что нет ничего, что нравилось бы абсолютно всем. Впрочем, мне и так это было известно. Но для меня было озарением, что страшного в этом ничего нет. Пусть мои работы смотрит тот, кому они нравятся. Главное, чтобы они были по душе мне, а свою, пусть и неказистую, коллекцию я любил, потому, как с каждой из картин меня что-то связывало. Я изображал так, как видел, как чувствовал. Зачем мне подстраиваться под кого-то и творить чувствами, которых я не испытываю. Произведение живописи всегда найдет своего ценителя. Так постепенно я пришёл и к более глубокому выводу - зачем мне быть для всех хорошим, стараться всем угодить? Я хочу жить своими чувствами и переживаниями, хочу быть таким, какой я есть. Пусть я буду нравиться не всем, но те, кому я нравлюсь, ценят меня за те качества, которые у меня есть, а не за те, которых у меня нет…