Сказать, что я провела бессонную ночь, значит не сказать ничего. Я вращалась во влажных простынях, как червь шелкопряда в коконе, мозг, сутки проработавший в ударном темпе, никак не хотел успокаиваться.
Он беседовал сам с собой, практически без моего участия гонял перед закрытыми глазами кадры преступления: мелькали платья, бриллианты, красные «Феррари» с лошадками на капоте и кожаными шоферами за рулем. Я была и жертвой, и судьей, и преступником. И, судя по данному бреду, иногда все-таки дремала.
Лишь под утро я провалилась в абсолютную темноту.
И очнулась от ударов в дверь.
— Марь Пална, алле! Просыпайтесь! — за дверью бушевала Раиса.
— Минутку, сейчас открою! — крикнула я, на ходу натягивая халат и открывая дверь.
Горничная вошла в комнату и тут же выпалила:
— Дмитрий Максимович пропал!
— Да ну, — сонно зевнула я. Очень хотелось сказать: «Знаю, он в багажнике моей машины». Но вдруг.., я ошибаюсь?
— Вас мадам требует. — Раиса бродила по спальне, разглядывала фотографии на тумбочке и уходить не торопилась.
— Раиса, вы хоть немного отдохнуть успели?
Девушка фыркнула:
— Полежала часок. Но за тройную оплату и два отгула можно и потерпеть.
— Сообщите мадам… Хотя нет, я уже почти готова. Где она?
— В комнате детей. Они еще не вставали, но она там.
Я хотела свалиться хозяйке снегом на голову. Проверить реакцию на свое крепкое здоровье и слегка цветущий вид. Но неугомонная Раиса все-таки выслужилась, доложила о пробуждении гувернантки.
Мадам сидела в кресле бледна, спокойна, но, судя по темным кругам вокруг глаз, этой ночью в доме спали лишь четыре-человека — я, Геннадий и дети. Остальные так и не ложились.
— Сегодня вы уезжаете на Кипр, Мария Павловна, — без предисловий начала мадам.
— Одна?! — совершенно опешила я.
— Конечно, нет, — поморщилась Флора. — С детьми.
— Но…
— Это приказ. — Флора Анатольевна подняла на меня красные воспаленные глаза. — Так надо, Маша.
— Что-то случилось? — ночные страхи отступили, и я начала путаться в предположениях, версиях и подозрениях. Все случившееся казалось сном. Убийство, труп, его исчезновение. Реальна была только грустная женщина в кресле.
— Вас это не должно касаться. Маша.
Собирайте вещи, ваш самолет вечером.
Так. Или меня просто удаляют, или я ничего не понимаю.
— Жаль, — пробормотала я, — моя сестра скоро рожает и я…
— Когда ее сроки? — перебила меня Флора Анатольевна.
— В начале сентября.
Мадам откинулась в кресле, подняла голову к потолку и ответила ему:
— Вы успеете вернуться, Мария Павловна.
Больше мне сказать было нечего. Нас отправляют за границу, и точка.
— Извините, Флора Анатольевна, — я решила все-таки завести речь о снотворном, — но вы выглядите усталой. Может быть, вам стоит принять снотворное и лечь?
К сожалению, у меня ваших порошков не осталось, последний я вчера на ковер просыпала…
Мадам выслушала мою речь с прежним равнодушием. Даже тени сожаления на ее лице не промелькнуло. Неужели я ошиблась?!
Впрочем, время покажет, отправят ковер в чистку или нет.
Время показало. Не отправили. Всем было не до него.
Простившись с мадам, я заглянула в спальни мальчиков, дети еще не проснулись, и я пошла в свою комнату. Но не собирать вещи, а за ключами от «Форда». Пора проверить мои ночные предположения, убедиться, там ли тело хозяина, и после этого действовать по обстановке.
Обшарив сумку, все карманы и тумбочки, я убедилась лишь в одном — все происшедшее вчера не сон. Ключи пропали.
Я села на кровать и задумалась. Второй комплект ключей я, как идиотка, оставила в бардачке «Форда», навыков взлома не имею и проверить свои предположения не смогу.
Здорово. И кто мне поможет? Только Геннадий. Не знаю, какой из него взломщик, но автомеханник он отличный.
Достав из шкафа чемодан, я положила его на кровать, мол, собираюсь, собираюсь, только вот отвлеклась на секундочку и вышла из комнаты. Запирать дверь я не стала.
В этом доме замки не хранят секретов.
Философ придерживался того же мнения, и, постучав, я зашла к нему.
Тело лежало в одежде поверх скомканных простыней и издавало жуткий храп, извергая с каждым выдохом такой (!) запах, что можно было поверить в разложение заживо. Философ пребывал в коматозном состоянии.
— Гена. — Я тихонько дотронулась до его плеча.
Тело дернулось и просипело:
— Я сплю.
— Вижу. Но ты мне нужен.
— Потом.
— Пожалуйста, Геночка, — взмолилась я.
Тело простонало и открыло один глаз.
— Я умер.
— Догадываюсь.
— Все к черту.
Но я проявила редкую сволочную настойчивость.
— Мне очень надо, Гена.
— Чего?
— Открыть машину. Я ключи посеяла, а очки, помнишь, мы их вчера искали, в бардачке оставила. Пли-и-и-з, — проскулила я.
— О-о-о-о боже, — простонал философавтомеханик и начал подъем.
Первая попытка ему не удалась, и я почувствовала себя прирожденной сволочью.
Потомственный Бурмистров намешал вчера все сорта вин, коньяков и водок и заполировал все это шампанским. Адская смесь.
И отчасти в этом повинна я.
В свисающей с шеи бабочке философ, пошатываясь, стоял у кровати и разглядывал смокинг, не переживший бурной ночи.
— Счас. Переоденусь, приму контрастный душ, и весь ваш, Мария Павловна.
— Вы настоящий друг, Геннадий. — Я дотянулась до небритой щеки и с чувством чмокнула бедного друга.
— Подхалимка, — буркнул Гена. — Надеюсь, этот подвиг мне зачтется.
— На небесах, — фыркнула я.
— А пораньше нельзя?
— Можно. Но вы тоже поторопитесь.
Философ тут же, при мне, начал стягивать с себя одежду. Торопился очень.
Я вышла в коридор, и только там до меня дошло, что первую половину диалога я обращалась к нему на «ты». Неужели и без брудершафта начала привыкать?! Хотя… на «вы» к телу даже на кладбище не обращаются.
Я стояла у двери в Генину спальню, когда из-за поворота от лестницы вышла Тамара Ивановна.
— Вот вы где. Давайте быстро собирайтесь. По Кипру гуляет какая-то экзотическая зараза, и детям решено сделать прививки. В поликлинике уже ждут.
— Я не могу, — растерянно залепетала я.
— Что еще за капризы, Мария Павловна?! — вспыхнула экономка.
— Я ключи от своей машины потеряла…
— Пес с ними, — раздраженно оборвала меня она. — Дети уже завтракают, через десять минут спускайтесь к крыльцу, вас отвезут.
Какой бесславный конец идеи! Я понуро поплелась в свою комнату за сумочкой, никаких иных светлых идей у меня не было, ситуация привычно ускользала из-под контроля. Полный ноль в балансе.
Идея посетила меня как ответ на вопрос:
«А зачем, собственно, меня удаляют в поликлинику?» Прививки должны делаться заранее…
Да тело хотят перенести, голубушка!!
Осененная догадкой, я закружила по комнате. Значит, преступник продолжает действовать.., и довольно решительно.
Кто он или она, другой вопрос, а вот что мне делать?! Взгляд уперся в раскрытый чемодан, рядом с ним лежала видеокамера, и я поняла, чем и как смогу достать неприятеля.
В поликлинике я пробуду недолго. Если бы меня не хотели удалить, Флора Анатольевна вызвала бы медсестру по телефону.
Ей вполне это по силам. Но меня отправляют в поселковую поликлинику. Значит… тело перенесут в ближайшие сорок минут — час.
Я вынула из камеры кассету с записью вчерашнего вечера и бережно спрятала ее в сумочку. Это мой спасательный жилет и расставаться с ним смерти подобно.
Вставив чистую кассету, я бегом бросилась в гараж.
На мое счастье, в нем никого не было.
Я нашла на стеллажах с автокосметикой укромное место, спрятала камеру за баллоном с полиролью, укрыла ее ветошью, направила в сторону «Форда» и включила на запись.