В цветах, в траве течет река,
С цветами и с травой поет:
"Вернешься ты наверняка,
Хоть пролетит за годом год".
Их песня льется сквозь года,
Ее слова услышишь ты,
В печали разберешь тогда:
"Река все лжет", - поют цветы.
На последних нотах голос ее дрогнул; она замолчала.
- Галатея... - осторожно начал Дэн, - это печальная песня, Галатея. Почему же твоя мать была печальна? Ты же говорила, что все в Паракосме счастливы.
- Она нарушила закон. - Галатея посмотрела ему прямо в глаза. - Это неизбежный путь к печали. - Она влюбилась в призрак! Он, как и ты, явился и погостил здесь, а потом ему надо было возвращаться. Так что, когда пришел предназначенный ей возлюбленный, было слишком поздно, понимаешь? Она стала навеки несчастной и бродит по миру с места на место. Я никогда не нарушу закон, - заявила она решительно.
Дэн взял ее за руку.
- Я хочу, чтобы ты всегда была счастливой, Галатея. - Она тряхнула головой:
- Я счастлива, - сказала она и улыбнулась нежной мечтательной улыбкой.
Тени лесных деревьев-гигантов пересекли реку, и солнце спряталось в них. Они шли рука об руку, но, когда добрались до выложенной разноцветными камешками тропинки возле дома, Галатея отпрянула от Дэна и быстро зашагала вперед. Когда он подошел к дому, Левкон сидел на своей скамье у входа. Галатея обернулась, и Дэну почудилось, что в ее глазах снова блеснули слезы.
- Я очень устала, - призналась она и скользнула внутрь.
Дэн шагнул за ней, но старик поднял руку.
- Друг из царства теней, - сказал он, - задержись на минутку.
Дэн сел на скамью.
- Я говорю это, не желая причинить тебе боль, - продолжал Левкон, если призраки способны чувствовать боль. Дело вот в чем: Галатея любит тебя, хотя, я полагаю, она еще этого не осознала.
- Я тоже ее люблю, - признался Дэн. Седой Ткач уставился на него:
- Не понимаю. Субстанция и в самом деле может любить тень, но как тень может любить субстанцию?
- Я люблю ее, - настаивал Дэн.
- Тогда - горе вам обоим! Потому что это невозможно, это противоречит законам. Суженый для Галатеи назначен, возможно, он уже приближается.
- Законы! Законы! - пробормотал Дэн. - А чьи это законы? Не Галатеи и не мои!
- Но они существуют, - настаивал Седой Ткач. - Ни ты, ни я не можем их критиковать - хотя я все же не понимаю, какая сила могла их отменить и допустить твое присутствие здесь!
- Я не голосовал за ваши законы. Старик пристально поглядел на него:
- А разве кто-то где бы то ни было голосует за законы? - спросил он.
- В моей стране - мы голосуем, - парировал Дэн.
- Безумие! - проворчал Левкон. - Закон, созданный людьми! Какая польза в созданных людьми законах? Если вы, тени, создадите закон, что ветер может дуть только с востока, разве западный ветер подчинится ему?
- Мы принимаем такие законы, - признал Дэн с горечью. - Они могут быть глупыми, но они ничуть не более несправедливы, чем ваши.
- Наши законы, - заявил Седой Ткач, - это неизменяемые законы мира, законы природы. Насилие - всегда несчастье, я это видел. Теперь, продолжал он, - я вынужден просить тебя о милосердии: твое пребывание здесь коротко, и я прошу, чтобы ты не причинил большего вреда, чем тот, который уже сделан. Будь же милосерден: пусть ей будет не о чем сожалеть.
Снова он проснулся на рассвете, и снова его встретила Галатея. Она поставила на стол вазу с фруктами и приветствовала его улыбкой.
- Пойдем со мной, - позвал он.
- Куда?
- На берег реки. Поговорить.
По дороге они молчали. Сегодня музыка цветов звучала тише. Гряда холмов на горизонте расплылась, утонула в голубой дымке.
Галатея указала рукой на красное утреннее солнце.
- Времени так мало, - сказала она. - Скоро ты отправишься в свой мир призраков. Я буду очень, очень сожалеть. - Она дотронулась пальцами до его щеки. - Милая тень.
- Предположим, - хрипло произнес Дэн, - что я не уйду. Что если я останусь здесь?
- Так не бывает, - прошептала она. - Нельзя, дорогой мой. Нельзя!
- Я люблю тебя, Галатея, - сказал Дэн.
- А я тебя, - прошептала она. - Видишь, милая тень, я нарушаю тот же самый закон, который нарушила моя мать, и я рада встретиться с горем. - Она с нежностью накрыла его руку своей. - Левкон очень мудр, и я вынуждена слушаться его, но это за пределами его мудрости, потому что он позволил себе стать таким старым. - Она помолчала, потом повторила медленно: - Он позволил себе стать таким старым.
Странный отсвет мелькнул в ее темных глазах, когда она резко повернулась к Дэну.
- Дорогой мой! - сказала девушка напряженно. - То, что случается со стариками, когда... после смерти! Что за ней следует?
- Что происходит с человеком после смерти!.. - переспросил он. - Никто не знает этого.
- Но... - Ее голос дрогнул. - Ведь не может человек просто... просто исчезнуть! Должно быть пробуждение...
- Кто знает? - повторил Дэн. - Есть такие, кто верит, что мы просыпаемся в более счастливом мире, но... - Он безнадежно покачал головой.
- Это должно быть правдой! О, это должно быть правдой! - вскричала Галатея. - Для вас должно существовать нечто большее, чем тот безумный мир, о котором ты говоришь. - Она наклонилась к нему очень близко. Предположим, мой дорогой, что я отошлю прочь назначенного мне возлюбленного, когда он появится. Предположим, что я не рожу ребенка, я состарюсь, стану старше Левкона, а потом умру. Соединюсь ли я с тобой в твоем более счастливом мире?
- Галатея! - воскликнул он в смятении. - О любимая моя, что за ужасная мысль!
- Более ужасная, чем тебе представляется, - прошептала она, все еще склоняясь очень близко к нему. - Это больше, чем оскорбление закона, это бунт! Все распланировано, все имеет предназначение, и если у меня не будет ребенка, место моей дочери останется незанятым, а потом - места ее детей и их детей, и так далее, вплоть до дня, когда великий план Паракосма будет некому исполнять. Это - гибель и разрушение, но я люблю тебя больше, чем жизнь.