Всенародная популярность пришла к ней во время Первой мировой войны. Песня служила не только для поддержания боевого духа, но и как опознавательный символ: «Мы немцы — не стреляйте!» Патриотически настроенные добровольцы, в основном бывшие студенты, со словами «Германия превыше всего» шли под пули и гибли тысячами. Тыловые патриоты воспринимали сообщения об этом с энтузиазмом.
После провозглашения в 1919 г. Веймарской республики Германия оказалась политически расколота на несколько непримиримых лагерей. Монархисты распевали прусский королевский гимн, рабочие и крестьяне — революционные песни вроде «Смело, товарищи, в ногу» и «Вперёд, заре навстречу!», чьи корни там, в Германии. А «Песнь немцев» стала боевой песней правых, разочарованных в итогах войны и революции. Во время Капповского путча 1920 г. отборные части путчистов прошли маршем со знамёнами и песней «Германия превыше всего» под Бранденбургскими воротами.
И всё же её по-прежнему воспринимали как общегерманский символ. После того, как был подписан кабальный для Германии Версальский договор, мюнхенский писатель Альберт Маттеи написал четвёртую строфу этой песни:
Она стала настолько популярной, что в 1922 г. на заседании Национального собрания Германии первый рейхспрезидент Германии Ф. Эберт объявил «Песню немцев» государственным гимном. В своей речи он обратил внимание на третью строфу: «единство, право и свобода» вполне совпадали с идеалами Веймарской республики.
В первое время после прихода национал-социалистов к власти «Песнь» часто исполнялась наряду с боевыми песнями НСДРП. Так, 30 января 1933 г. во время факельных шествий, славящих нового рейхсканцлера, звучала «Песня», которую объявил гимном Германии злейший враг нацистов — социал-демократ Эберт.
В 1933 г. по приказу Гитлера ответственным «за все вопросы духовного влияния на нацию» стало Министерство пропаганды. С этого момента разрешалось исполнение только первой строфы «Песни немцев», после чего следовал гимн нацистов — песня Хорста Весселя:
Теперь всё это исполнялось в маршевом темпе. От хоральной мелодии Гайдна осталось так же мало, как и от смысла, который вкладывал в слова поэт. А обязательное совместное исполнение песен было предписано специальным указом Гиммлера в 1940 г. после французской кампании.
После 1945 г. нацистские песни запретили, не забыли и про «Песню немцев». Пока в обществе шла дискуссия о новом государственном гимне, старый исполняли без слов.
В августе 1949 г. на заседании германского бундестага было предложено принять закон о признании «Песни» в её исходной форме гимном ФРГ. Но большинство парламентариев не захотело дополнительных проблем, связанных со спорным текстом. В то же время три четверти граждан страны поддерживали её. Тогда канцлер Германии Конрад Аденауэр решился на смелый шаг. Во время визита в Западный Берлин после своего выступления он спел третью строфу «Единство, право и свобода», призвав слушателей подпевать. Часть присутствующих покинули зал, но большинство стоя исполнили песню. В мире тоже была реакция противоречивая. Однако премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль заявил: «Я был возмущён, когда увидел, какую бурную реакцию у нас вызвал тот факт, что несколько немцев исполнили свой национальный гимн». И спросил своего министра иностранных дел Энтони Идена: «Мы что, должны предложить немцам в качестве государственного гимна „Интернационал“?» А верховный комиссар американской зоны Джон Макклой пояснил, что не важно, «что поют народы, важно, что они делают». К тому же, эта ситуация была неудобна для самих немцев. Они не знали, что нужно петь, а то, что знали, было запрещено. Когда в 1954 г. команда ФРГ выиграла чемпионат мира по футболу в Швейцарии, при исполнении гимна немецкие фанаты запели хорошо известную им первую строфу. Швейцарское телевидение отключило трансляцию со стадиона.
В общем, Аденауэр приложил немало трудов, чтобы в 1952 г. гимном ФРГ утвердили третью строфу. Недаром популярный в народе 75-летний канцлер заслужил уважительное прозвище Старик. Он был противником нацистов и потому в 1933 г. ушёл с поста обер-бургомистра Кёльна, который занимал много лет. Когда рейхсканцлер Гитлер посетил Кёльн, Аденауэр демонстративно отправил встречать его в аэропорту своего заместителя, запретил вывешивать на улицах города нацистские флаги, а уже вывешенные приказал снять. Дважды его арестовывали как непримиримого противника режима. К СССР относился резко отрицательно, потому что был убеждён: когда речь идёт об антихристианском государстве, бдительность и политика с позиции силы необходимы. Сам он, кстати, возглавлял партию Христианско-демократический союз, в программе которой важное место занимала христианская этика. А раскол страны на ФРГ и ГДР считал даже выгодным, чтобы показать всем немцам преимущества своего пути. Конечно, пожилой канцлер понимал, что гимн принимается надолго, о Хорсте Весселе скоро забудут, и потому пренебрёг опасениями интеллектуалов. И хоть страна ещё почти сорок лет жила без официального гимна, его пели неофициально, — в основном, на спортивных соревнованиях.