– Берём, – говорю я и теряю сознание.
Я открываю глаза и смотрю в потолок. На потолке – росписи, изображена обнажённая женщина с непристойно раздвинутыми ногами и мужчина с эрегированным фаллосом. Это моя комната. Поворачиваю голову: у кровати сидит Бельва и смотрит на меня с улыбкой.
– Глупый ты. Весь день испортил и себе, и мне.
Улыбаюсь.
– Знаю. Сильные были.
Она нагибается и целует меня. Я чувствую силу, опрокидываю её на кровать и ласкаю. Она хихикает, потому что ей щекотно.
Бельва – это единственный человек, которому я никогда не причиню боль. Бельва – это единственный человек, который не боится меня. Кто-то может думать, что Жирный имеет надо мной власть, но нет – он боится меня так же, как и все остальные. Бельва единственная имеет надо мной власть.
Мы кувыркаемся около получаса. Затем я нежусь в её объятьях, Солнце бьёт в окна, и тут я вспоминаю Киронагу. Настроение снова портится. Я понимаю, что вчера немного перебрал: нельзя было идти против сильного соперника в таком состоянии.
Что ж. Сегодня я проверю, чего стоит этот узкоглазый на самом деле.
Рывком вскакиваю с кровати, оборачиваюсь и посылаю Бельве воздушный поцелуй. Она прекрасна.
Одеваюсь: моя одежда выстирана и аккуратно сложена возле кровати.
Иду в оружейную. Плети, кнуты, кастеты: всё лежит на местах. Бельва знает, что я люблю порядок. Мне хочется есть. Вчера я не завтракал, потому что был не голоден, а пообедать так и не пришлось. Сегодня есть желание навестить кухню.
Кухня – это отдельное здание с черепичной крышей. Под кухней – обширный погреб. Рабов не кормят: в этом нет смысла. Раб, от голода неспособный работать, просто добивается, а утром он снова готов к труду. Поэтому на кухне – только изысканная пища – для свиты Жирного, и чуть проще – для дворовых.
На кухонном крыльце стоит Пузан. Это повар. На самом деле, он вовсе не толстый, просто кормит от пуза, потому и прозвали. Пузан пропускает меня внутрь без единого слова. Пузан почти никогда со мной не говорит. Однажды от нечего делать я отрезал ему язык. Получил за это две недели карцера.
Внутри прохладно и уютно. Пахнет едой. Общий завтрак закончился час назад. За одним из столов сидит мрачный Лосось и ест какую-то кашу. Подсаживаюсь к нему.
– Здоров.
– Здоров.
– Чего мрачный такой?
– А чему радоваться?
У Лосося всё время проблемы с бабами. Они его не любят. Нормальный вроде мужик, достаточно крепкий, спокойный. Ничего особенного. Но дурак: любит бабу, которой он – до фени. Когда другие к нему лезут, отталкивается от них. А эта ему не даёт.
– Опять Ринка?
Он кивает.
– Я тебе уже говорил – завали её в поле да отымей как хочешь. Сразу полюбит.
– Я не ты.
Усмехаюсь.
– Конечно.
Марва приносит мне еду: густую наваристую кашу с мясом, яблочный сок, свежие овощи. Ем с удовольствием. Марва смотрит на меня.
– Что смотришь?
Марва уходит, покачивая бёдрами.
– Вот чего, думаешь, она так на меня пялится? – говорю.
– Ну?
– Я её как-то в углу зажал да отодрал во все щели. До сих пор от меня млеет. Ты что, так не можешь? Не верю.
– Ага, – Лосось вздыхает.
На самом деле, я могу назвать Лосося своим другом. В той мере, в какой у меня могут быть друзья.
У меня могут быть друзья, говорю я себе.
Едим молча. Появляется Пузан, проходит мимо нас в заднее помещение кухни.
Доедаю.
– Ну, смотри, – говорю Лососю.
– Угу, – хмыкает он.
Я снова во дворе. Надо ехать к амфитеатру. Меня ждёт работа.
Проезжая через деревню, я ловлю чей-то взгляд. Когда на меня смотрят просто так, я этого не замечаю. В этом взгляде я чувствую ненависть. Оглядываюсь. В двух метрах от меня стоит вчерашняя женщина, встреченная мной в поле, а за её спиной – мужчина, крепкий, бородатый, черноволосый. В его руке – кнут. Он отталкивает женщину назад, размахивается и бьёт меня кнутом.
Горячая кожаная змея обвивается вокруг меня, мужчина дёргает, и я слетаю с лошади. Я не знаю этих людей, но они могут знать, кто я. Они обязаны знать, кто я.
Мужчина заносит надо мной топор, я выворачиваюсь и вскакиваю на ноги. Мои руки стянуты кнутом, но это не мешает. Я взмываю в воздух и бью мужчину в грудь, он падает. Женщина прыгает мне на спину, но я уже освобождаюсь от кнута и бью её по голове кулаком. Кастет с шипами разрывает ей лоб, она падает. Мужчина неловко встаёт с земли. В его руке – топор, но он не знает, что с ним делать.