– Слушай, в двух словах… – полуднице явно не слишком хотелось говорить, но, видно, правило не оставлять вопросы новичков без ответа исключений не допускало. – Сьефф – неправильный злыдень. Он хотя и воспитан навиями, но оказался не способен причинить вред никому в целом свете. За одним-единственным исключением – всё, что его сородичи выплёскивают на своих жертв, Сьефф против себя обращает. Так и ест себя поедом. Поговаривают, это его так прокляли от рождения. Но мало ли… Навиям он такой без надобности, вот и выбросили пропадать. А госпожа Пульмонария подобрала и выходила. Ей мимо нуждающегося в помощи никак не пройти. Она великая целительница – любые раны, любая хворь ей нипочём. Проклятие – это, конечно, посложнее выходит, но она его сюда доставила. Здесь его сила Подгорья поддерживает, иначе б давно с жизнью распрощался просто потому, что «незачем». Сьефф хотя и злыдень, но безвредный. Он тут пытается овладеть способностью жить, не вспоминая о своей сути. Наставница говорит, у него может получиться, потому что он ни единой жизни на своём веку не отнял. Правда, к какому делу его приставить, какой смысл в жизни отыскать – это ещё подумать придётся. Он же ни за лесом ходить не сможет, ни на болоте за порядком следить… Целитель из него тоже никакой… И с животными он не слишком ладит. Видно, так и останется в питомнике на веки вечные, если эти века ему предстоят, конечно, если раньше не надумает, что всё бессмысленно. Вот Живка решила, что он её судьба, что она жить без него не может и никто больше ей не нужен. Так он только смотрит на неё удивлённо. Кажется, ему ни привязанности, ни просто общение не нужны. В общем, увидишь его – сама всё поймёшь. Главное, помни: он безвредный и очень… замкнутый. Не пытайся его разговорить, без толку.
Хм… печально. Но не объясняет, почему Ньярка так об этом рассказывать не хотела.
– Да что ж непонятного?! – это уже взрывной Лешек. – Если б не Жи, если б я не ляпнул… А теперь ты начнёшь подозревать его во всех провинностях! И хорошо, если тебе ума хватит просто его опасаться да сторониться… Не вздумай ни о чём у него допытываться – он после таких разговоров уходить начинает.
– В себя уходить? – глупо спросила я. – Или от всех подальше?
– Вот именно, подальше! Из жизни уходить. Наставница однажды может и не удержать его.
Они по-настоящему переживали из-за злыдня! Есть чудеса на свете! Ньярка подняла на меня враз потемневшие глаза.
– Не приближайся к нему с расспросами, поняла? Вообще о его существовании забудь!
Тут я не выдержала.
– Да кто я по-вашему?! Вы сказали – я услышала. Чего десять раз повторять-то? – к тому же, я ещё помнила, каково это – быть не такой, как все. У меня, конечно, всё было не настолько плохо, но лишь потому, что фактически я в любой момент могла так обидеть обидчиков, что им небо с овчинку показалось бы. Только это и спасало. А Сьефф и такого утешения не имеет. Ну и ладно, не опасен и прекрасно. Но на эту троицу я, кажется, по-настоящему обиделась. Я, конечно, им пока совсем чужая, а за злыдня они беспокоятся. Но ведь я же не давала повода заподозрить меня в жестокости или обычной глупости.