Дорога всё время шла в гору, временами чуть более полого, а порой забирая совсем уж круто. Я скоро начала задыхаться, чего со мной отродясь не бывало, и настроение испортилось окончательно. А мелкий шерстяной пакостник, осознав, что выдал себя, больше не пытался делать вид, что он сам по себе, и только что лобастой башкой не тёрся о мои штаны, путаясь в ногах и заставляя медленно, но верно звереть. Но, не буду врать, он таки помог мне не сбиться на обходной маршрут, вовремя мотнув головой в сторону непролазных дебрей. Я скрипнула зубами, но вломилась в заросли боярышника и жимолости. Нет, это, конечно, для понимающего глаза и слуха «вломилась», людские органы чувств едва ли вообще среагировали на то, как я тенью скользнула с терренкура.
Теперь коловёртыш бежал впереди, уже не заботясь о наведении «кошачьего блеска». У меня перед глазами маячила узкая спина, покрытая жёсткой рыжеватой шерстью. «Обезьян, как есть обезьян!» – почему-то вспомнилось мне из школьных лет. И вправду, это вертлявое создание чем-то напоминает людского родича, только мордой больше на кота смахивает и хвоста не имеет.
Сверху на нас стремительно надвинулась тень, закрывая солнце, едва пробивающееся сквозь сосны, и я чуть съёжилась, отчего-то вообразив пикирующего орлана. Но тень так же стремительно понеслась дальше, а добровольный провожатый насмешливо фыркнул, никак не комментируя мой испуг. Тьфу, ты! Вагончик канатной дороги! Я чуть смутилась, но коловёртыш не снижал скорости, и мне приходилось несладко. Пыхтя, задыхаясь и покрывшись испариной, я с ужасом прислушивалась к грохочущему в груди сердцу – оно грозило вот-вот выпрыгнуть, чего не позволяло себе вообще никогда. Человек в таком состоянии давно бы уже запнулся ослабевшими ногами за хитросплетения травы и сухостоя и рухнул бы как подкошенный, но как раз ноги-то меня и не подводили. Тело, привыкшее к лесному бездорожью, легко уходило от хлёстких веток, коварных ям и нависающих стволов, зато с нутром творилось что-то неладное. Я, конечно, в курсе, что такое высокогорье и разряженность атмосферы, но, во-первых, Кисловодск всё-таки до высокогорья не дотягивает, а во-вторых, говорю же, прежде ничего подобного я за собой не замечала. Даже на Алтае, где забиралась не в пример выше.
Но этот бесконечный подъём наконец привёл нас к вертикальной стене, источенной ветрами и дождевыми потоками. Коловёртыш шмыгнул в небольшую узкую расселину, куда мне пути не было, и – был таков! Это что, все в предвкушении шоу «Сим-сим, откройся!»?! Не-е-ет, плясать с бубнами, заклиная пустить меня внутрь, я была решительно неспособна. Поэтому тихонько опустилась на камешек, откинулась назад, поудобнее опираясь на стену, и прикрыла глаза.
Не прошло и нескольких минут – я даже задремать не успела, – как мне на голову посыпался всякий мусор с деревьев: шишки, сухие веточки, хвоя. И вслед за всей этой никчемушностью на землю шмякнулся (другого слова и не подберу) здоровенный летучий мыш. Шмякнулся, встряхнулся, крыльями-тряпочками потрепыхал и перекинулся мелким лешонком на конских ножках. То есть, ниже пояса он жеребёнка напоминал, а выше больше на старичка походил, и при этом мне, малорослой, едва до пояса достал бы. Это что за чудо такое? Я бы подумала, что передо мной шуликун, но чтоб они летучими мышами оборачивались, никогда такого не слышала. А таинственный снебаупаданец, никого и ничего не замечая в упор, стукнул копытом по округлому камню в двух шагах от меня, крикнул зычно «Расступись!» и преспокойно прошёл в отворившийся ход.
Я заинтересованно приподнялась с насиженного места. Это становилось любопытным. Что за бред?! Ни маскировки, ни опаски, да мало ли, кем я могу оказаться! Меня же здесь и не знает никто! Или этот шуликун с невероятным для своей породы обличьем настолько силён, что даже не взглянув в мою сторону, понял, чего от меня можно ожидать? Но будь он намного могущественнее меня, я бы это непременно ощутила. Уж молчу о том, что во все времена нечисть рьяно хранила свои секреты от людей. А тут на то, что меня от человека не отличить, ноль внимания… Ладно, разберёмся. От таких дел даже в голове меньше звенеть стало.
Стукнуть ногой по камню и рявкнуть заветное слово оказалось делом секундным. И – надо же! – получилось. Часть стены заметно пошла рябью, сделалась прозрачной, а потом в ней открылся тёмный тоннель – аккурат по моему росту. Я внимательно огляделась по сторонам – ни единого звука, источником которого мог бы стать человек, не слышалось. Значит, буду считать, что секретность мной соблюдена. И я шагнула вперёд.