И как долго… Ну, сколько ей на это времени понадобится?
«Сила убывает медленно. Но капля по капле – к исходу третьего дня от нас мало что останется. Чем тебя так пугает возвращение в Подгорье?».
Предчувствия у меня завелись. Нехорошие. Вас можно вытащить желанием радужницы?
«О».
Эй, чего «о»-то? Ты, давай, вслух думай! То есть, чтоб я слышала. Можно или нет?
Пока злыдень сосредоточенно что-то обдумывал, я прошлась туда-сюда, ещё раз обойдя заключённых в туман справа налево и слева направо. Определить, где мы находимся, у меня не получалось. Даже не уверена, в горе или на поверхности земли это место. Мысли как-то сами собой скатились к вопросу, останусь ли я навечно невидима для всего навьего рода, если не потратить на отмену этого свойства отдельное желание. Вот, например, очень хотелось бы, чтоб Тхиасс меня видел и слышал, потому что… Не успела я самой себе сформулировать важность собственного присутствия для некоего злыдня, питающегося лесавкиным любопытством (то, что благодаря сработавшему амулету, в этом больше нет нужды, как-то ускользнуло), как голос этого самого злыдня ворвался в мешанину моих мыслей.
«Лесавка?! Немедленно убирайся отсюда!».
Та-а-ак. Значит, всё это полная чушь, да? Эти узелки на ленте, уверения, что в мою голову никто не заберётся? Так, да?!
«Ты же сама сейчас хочешь общаться мысленно. Сама для этого за ленту держишься. И всё-таки убирайся. Слишком опасно», – да сговорились они, что ли?
А интересно, Сьефф нас сейчас слышит? Или я могу только с кем-то одним общаться?
«Слышу. Какие ещё тебе ягоды достались?».
Синяя, голубая и зелёная.
«Так воспользуйся голубой, чтоб узнать, как от тумана избавиться!» – у меня чуть голова не лопнула от их приказного тона. Надо же, как спелись: у них уже думать хором получается. Голубую так голубую.
Да?! Вот так просто??? Стоило мне ощутить на языке знакомую кислинку, как сразу стало ясно: дымка, вытягивающая из злыдней силу, способна развеяться от… Ой!… А ведь ничего и не просто. Чтобы освободиться, злыдням достаточно рассмеяться. Но где ж вы смеющегося злыдня видели?
Что? Я теперь способ знаю, и вы знаете. А поделать ничего не можем. Смех-то искренним должен быть. А вы вообще смеяться умеете? Ладно. Предположим, это такое задание учебное. Рассмешить злыдня. А от чего смех бывает? Щекотка – самый верный способ. Но я туда точно не полезу. Мало ли, вдруг и меня зацепит. Нет, я-то в этом случае точно зайдусь в истерическом смехе и освобожусь очень скоро. Но злыдням это не поможет. Что ещё? Бывают ситуации всякие нелепые. Например, когда Живке на голову свалилось гнездо, и она такая в перьях и веточках мечтательно закатила глаза со счастливым вздохом: «Это к любви», я не смогла сдержаться. Хохотала так, что Ньярке пришлось меня водой окатить. Но ни гнезда, ни кикиморы поблизости не наблюдается. От разных весёлых историй из жизни смешно делается. О! Точно! Я ж столько всего рассказать могу. Слушайте.
– Госпожа Пульмонария как-то говорит:
– Ответьте на мой вопрос, только быстро: кто из нечисти способен оборачиваться ветром?
Живка:
– Берегини.
– Неправильно. Это босоркун.
Обиженная Живка:
– Но просили-то ответить быстро, а не правильно.
«Ты бы не тарахтела вслух, неровен час, услышат».
И что, совсем не смешно, что ли? Прям ничуточки? Ладно, сейчас посмешнее вспомним. А что вслух, вы не думайте, меня ж, кроме вас, никто не обнаружит. Я у-у-умная! А мысленно истории рассказывать у меня не получается.
– Сидели раз леший с кикиморой у заводи. А в прозрачной воде показалась черепаха.
– Смотри, черепаха! – пихнул леший кикимору.
– Балда! Это же карпик. Жирный такой, – возразила кикимора.
– Да какой карпик?! Черепаха же! – взвился леший.
– Карпик! – упорствовала кикимора.
В этот момент существо выбралось на берег.
– Что скажешь? – торжествовал леший. – Карпы никогда не выходят на сушу.
– Чепуха. Ты же сам видишь: иногда выходят!
Смешно? Нет? Ну, я не знаю. Я аж хрюкала от такой непробиваемости. Вот тогда самый-пресамый. Я даже ночью просыпалась от смеха.
– Собралась мавка напасть на кикимору. А та и говорит:
– Давай договоримся. Я загадаю тебе три загадки. Если ты их не отгадаешь, то меня отпустишь.
Мавка подумала и согласилась.
– Плетёный, на ноге.
Мавка молчит.
– Это же лапоть. А два плетёных на ногах?
Мавка молчит.
– Два лаптя. Третья загадка самая сложная. Живёт в болоте, зеленая, квакает, начинается на "ля", заканчивается на "гушка".
Мавка радостно кричит:
– Три лаптя!
Три лаптя! Представляете!