– Довольно! – шишига резко прервала этот поток самобичевания. – Если Альге удалось вырваться, вина, конечно, ваша – сил вам сейчас не занимать, а умение, видно, подкачало. Но винись – не винись, сделанного не воротишь. Остановить не вышло, значит, нужно дотла выжечь, чтоб нигде ни клочка не затаилось, сил вдругорядь набираясь.
Непохожий на себя Смурник – глаза запали, черты лица хищно заострились – согласно кивнул:
– Выжечь. Всю навью поросль, от корня. Иначе никак. Иначе снова и снова будет повторяться. Как теперь – полтыщи вёсен миновало, а всё так же, всё сызнова.
И такой болью от его слов веяло, что я вдруг прозрела: да он же был там! Тогда! Это его мир навии проклятием порушили. Его друзей извели в единый миг. А сам-то? Может, как раз бродил за Туманом?
– Верно. Только, увы, здесь мы не помощники, – развёл руками Сьефф. – Ещё остановить на какое-то время смогли бы, но истребить не выйдет. Скорее сами пеплом развеемся, чем тьму развеем.
– То есть вы, оба, допускаете, что корчевать нужно разом, под корень? – недоверчиво уточнила шишига.
– А другого пути нет, – вмешался до того молчавший Тхиасс. – Было бы в нашей власти, не задумались бы. Но нет так нет. Скажи, есть способ кому-то из вас передать нашу силу? Или ограничение и тогда останется?
Я не слишком давно и не так чтобы близко знаю госпожу Пульмонарию, но сдаётся мне, такой растерянной её мало кто видел. Растерянной и не знающей, что сказать. А может, и знающей, да не решающейся. Впрочем, Донка начала вещать, не особо разбираясь, кто там над чем размышляет.
– Дева ягоду цветную выберет, не ошибившись. Ягодой другой усилит. И, заёмных сил прибавив, тьму разгонит безвозвратно.
Донка изрекла и смолкла. Но никто не спешил хоть как-то комментировать услышанное. Хм... Снова ягоды. Прям поветрие какое-то. А интересно, кому ещё так повезло? Или вовсе и не о радужнице речь? Эх, а я ж ещё своё желание не придумала. Эдак, пока соображу, все навьи закончатся. А хотелось же помочь-поучаствовать.
– Лесавка, хватит за кустами таиться, – вдруг окликнул Сьефф. – Сама ж говорила, совет нужен, что попросить у ягод. Так советуйся.
Пришлось выбираться пред очи наставников. Да, приказ нарушила. И нет, не из праздного любопытства, а вот же – радужница. Может, пригодятся ягодки?
В полнейшей тишине Донка подвела итог:
– Дева, ягоды – всё в наличии. Вечно вы сомневаетесь попусту.
А я и не заметила, чтоб кто-то в её речах усомнился. Должно быть, просто думали громко, вот кикимора и подслушала. Ой, какая чушь в голову лезет. Что угодно, лишь бы не о главном. Это же я, выходит, та самая дева, что тьму должна разгонять. То есть «под корень», «чтоб нигде ни клочка» и всё такое… Что-то мне это не нравится. Вот Альгу хоть сейчас «выкорчевать» готова. А всё остальное прочее племя… Может, как-то менее радикально?
– Мавелла, – госпожа Пульмонария заговорила непривычно мягко и оттого каждое слово становилось по-особому веским, – чтобы радужница тебя услышала, желание должно быть искренним и чётко сформулированным. Чем более ёмко пожелаешь, тем вернее получишь желаемое. Любое «кроме» ослабит чары.
Да знаю я, знаю! К чему эти увещевания? Так сильно чувствуется, что не желаю таких желаний? А, может, мо-о-ожно?..
– Лесавка, не дури! – это уже Сьефф не выдерживает моих метаний. – Навье племя нельзя оставлять «на развод». Тьма просочится и в самую незначительную лазейку.
Но я не унималась.
– А если всех явленных навий? Остальные же и так слабее.
– Нам неизвестно, что стало причиной этой слабости. И неизвестно, от чего может вернуться былое могущество. Не спорь! Ты пожелаешь, чтобы сгинуло во веки веков всё навье племя, без остатка.
Я пожелаю. Да. Я пожелаю. Всё навье племя. Все явленные, все рождённые, все злыдни – и неправильные тоже. И…
– Сьефф!!!
– Чем более кратко и ёмко ты пожелаешь, тем вернее, – повторил за шишигой злыдень. – Начнёшь распыляться, попусту растратишь желание. А фиолетовая ягода у тебя одна.
Глава двадцать седьмая, в которой приподнимается завеса прошлого, а лесавка смиряется со своей ролью