По пути в машине Кюннэй несколько раз теряла сознание, а когда мы добрались до места и она замахнулась, чтобы выбросить контейнер в воду, неведомая сила начала выкручивать ей руку. «Помогите мне!» – закричала дочка, я бросилась к ней, но даже вдвоем нам не скоро удалось справиться с теми, кто пытался нам помешать. Еле смогли. А вернувшись домой, девочка моя потребовала выбросить и диван. До сих пор не могу понять, кому понадобилось незаметно воткнуть в него иглу, но ясно, что тот, кто сделал это, пришел в наш дом с недобрым умыслом. Я своими глазами видела мучительную борьбу своего ребенка, ее страдания, и у меня нет сомнений, что причинить их могли только темные силы. Кюннэй пришлось бороться со злом, проводником которого был вхожий к нам человек.
Позже дочь так объяснила мне, что с ней происходит: «Когда моя душа уходит ввысь, телом моим завладевают заблудшие в Срединном мире души. Для них это что-то вроде игры. Но они становятся тем сильнее, чем больше им удастся вас напугать, поэтому нельзя показывать им свой страх, нельзя бояться». Иногда предупреждала: «Сегодня я уйду надолго, поэтому позови людей посильнее, которые смогут удерживать мое тело, которые не испугаются». Каждый вечер Тууйа, которой тогда было девять лет, прятала все острые предметы в недоступные, как ей казалось, места. Однажды сгребла все ножи и затолкала их под морозильник, но стоило Кюннэй зайти на кухню, как они, словно притянутые магнитом, со звяканьем выбрались оттуда. «Прятали бы получше, раз надумали прятать», – сказала она, смеясь. В это время мы жили, путая день с ночью. Сколько раз меня вызывали в школу по поводу Туйаары! «Она у вас постоянно спит на уроках, в чем дело?» – спрашивали меня. Что я могла ответить? Не могла же я сказать им правду, что за час до полуночи мой ребенок, взяв подушку и телефон, укрывается в туалете – единственном месте с запирающейся дверью – и прячется там до рассвета.
Как она могла столько времени выдерживать такую жизнь? Но на успеваемости это, конечно, сказалось, ее даже подумывали оставить на второй год.
Как-то раз, во время особенно тяжелой ночи, я позвала на помощь свою младшую сестру Галю. Она жила неподалеку и приехала быстро.
Кюннэй лежала без сознания, а ее руки и ноги неспешно двигались, извиваясь наподобие насекомых, живот раздувался и – я не знаю, как это объяснить, но сквозь кожный покров там просматривались очертания человеческой головы. Это было похоже на фильм ужасов, только происходило наяву. Потом эта голова начала вылезать из нее, и Галя с испуганным воплем пыталась затолкать ее обратно, но когда чудовищное видение стало разевать рот, она не выдержала и в панике бросилась к двери в чем была – в майке и шортиках, хотя на дворе была середина ноября. Я закричала, и мой крик привел ее в чувство – она закрыла дверь и вернулась назад. Галино лицо, залитое слезами, было все в потеках туши.
«Когда моя душа уходит ввысь, телом моим завладевают заблудшие в Срединном мире души. Для них это что-то вроде игры. Но они становятся тем сильнее, чем больше им удастся вас напугать, поэтому нельзя показывать им свой страх, нельзя бояться».
В таком кошмаре мы просидели рядом с Кюннэй, пока она не пришла в себя.
Но жизнь продолжалась, и однажды ее пригласили спеть в Табагинской колонии – кажется, это было время ысыаха[4]. Я уже упоминала, что моя девочка видела позади людей тени. «У хорошего человека тень белая, у обычного – серая, у плохого – черная, – объясняла она. – У большинства тени серые, белые чаще у детей увидеть можно». По возвращении из колонии она сказала мне: «Мама, я думала, там у всех черные тени будут, но у двух-трех из них тени были белые».
Еще она смеялась: «Я каждый раз вижу в зале вдвое больше людей, чем вы». По ее словам, тех, кто должен был вскоре умереть, всегда сопровождали две тени, поддерживая за плечи. А если эти тени оставляли человека, он хирел и с ним могло случиться любое несчастье. Однажды летом Кюннэй вдруг попросила срочно позвать нашего хорошего друга, а когда он приехал, предупредила его: «Ты в большой опасности – твоя тень тебя покинула. Тебе лучше побыть здесь, пока она не вернется». Он послушался и три дня прожил у нас. На третий день вечером, когда мы сели пить чай, Кюннэй вдруг встала, подошла к двери и, распахнув ее, сказала кому-то: «Заходи». Мы никого не увидели, а она со смехом сказала нашему другу: «Твоя пропажа вернулась. Отругай его хорошенько – столько времени пропадал. И можешь уже возвращаться домой, теперь с тобой все в порядке». Так постепенно раскрывался, становился очевидным ее тайный дар.
4
Ысыах (якут.