– Да, монсеньор.
– Отлично. – Монсеньор прижал крест к груди и шагнул в сторону фигуры, лежащей на постели. – Давайте начнем.
3
КОМНАТУ ЗАПОЛНИЛ ГЛУБОКИЙ ГОЛОС МОНСЕНЬОРА.
– Я приказываю тебе, нечистый дух, покинуть эту слугу Божью вместе со всеми своими приспешниками.
Глаза миссис Лонг распахнулись, и черные пустые зрачки просканировали комнату, спокойно пройдясь по всем присутствующим, после чего остановились на монсеньоре. Это был не мягкий взгляд старушки, он был крадущимся, как у змеи оценивающей свою жертву. Потрескавшиеся губы исказились в гримасе, и она выгнула спину.
– Как покорный слуга Спасителя, я приказываю повиноваться мне, – продолжил монсеньор.
– Лжец, – зашипела миссис Лонг, качая головой вперед-назад. – Лжец, лжец, лжец.
Монсеньор прищурился.
– Он дал мне силу одолеть змей и скорпионов, чтобы сокрушить власть твоего повелителя.
Миссис Лонг села и запрыгала на кровати.
– Лжец, лжец, лжец. Он лжец, лжец. Думает, что может лгать нам, но мы знаем все о лжи, лжи.
Монсеньор уверенно стоял на другой стороне кровати. Он совсем не выглядел испуганным, в отличие от Бриджет, которая до боли сжала зубы, чтобы не лишиться остатков своего ланча. Он наградил Бриджет легким кивком, заверяя ее, что все под контролем.
Женщина ткнула в него длинным, кривым пальцем.
– Мы знаем тебя. Мы знаем тебя.
– Изыди, искуситель, – произнес монсеньор. – Изыди, искуситель, исполненный лжи и хитрости.
– Мы знаем, что ты собой представляешь.
– Я слуга Господа.
– Лжец, лжец.
Монсеньор Рено положил правую руку на лоб миссис Лонг, держа крест у нее перед глазами.
– Узри крест Господа. Узри, ты – вражеская сила.
Миссис Лонг скривила губы и снова зашипела.
Волоски на руках Бриджет встали дыбом. Теперь это было лицо зла. Это было что-то, с чем боролись монсеньор и отец Сантос. Не она.
– Изыди, раб. Возвращайся к своему повелителю.
Зарычав, миссис Лонг вытянула перед собой руки, ударяя монсеньора прямо в грудь. Он пролетел через комнату и врезался в дальнюю стену, где повис, прикованный к стене невидимой силой. Бриджет закричала.
– Ты ничего не знаешь о Повелителе, – сказала миссис Лонг или то, что находилось в миссис Лонг. Голос изменился. Он стал глубоким, скрипучим, но определенно мужским, сопровождающийся рычанием, зарождающимся глубоко в ее теле.
Монсеньор резко рухнул на пол. Бриджет начала двигаться к нему, но он поднял руку.
– Я в порядке, Бриджет. Эта мерзкая сущность и ее повелитель не могут причинить мне вред.
Миссис Лонг провела сухим языком по своим губам.
– У него есть такая сила, о которой ты можешь только мечтать.
Монсеньор встал на ноги; он не показывал ни капли сомнения.
– Отец Сантос, масло.
Молодой священник извлек священный предмет и вытащил из графина пробку. Монсеньор окунул большой палец в священное масло и начертил крест на горле миссис Лонг.
– Нет, нет, нет, нет, нет, – плакала миссис Лонг, корчась на кровати.
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti[6], – закричал Монсеньор. Он направил большой палец на ее лоб. – In nomine Patris. Et Filii.
– Предатель, – завизжала женщина.
– Et Spiritus Sancti.
– Неееет... – миссис Лонг задохнулась от крика, когда Монсеньор прижал большой палец к ее лбу. Пожилая женщина выгнула живот, затем упала спиной на матрас, глаза закрылись, тело поникло.
Все оставались на местах.
Потрясающе.
– Это все? – с надеждой спросила Бриджет.
Монсеньор утихомирил ее.
– Какое правило номер четыре?
– Не теряй бдительности, – прилежно повторила Бриджет. Боковым зрением она заметила, что отец Сантос снова пишет заметки.
Что он делает? Бридж, соберись. Она сосредоточилась на больной, как учил ее монсеньор. Она должна помнить правила.
Правило Номер Один: Не показывай свой страх.
Правило Номер Два: Не проявляй жалости.
Правило Номер Три: Не обращай внимания.
Правило Номер Четыре: Не теряй бдительности.
Правило Номер Пять: Они врут.
С закрытыми глазами она повторяла эти слова снова и снова, как мантру. Ее дыхание успокоилось, сердечный ритм стабилизировался.
Именно тогда она услышала это. Теперь это были не голоса, а хрюканье. Хрюканье животных. Будто слышишь, как стадо свиней свободно бегает по дому.
Не думая, она положила руку на стену, чтобы не упасть.
В ее мозгу взорвалась какофония звуков. Оглушительное рычание, смесь рыка и криков, исходящих от человека и в тоже время зверя. Она могла почувствовать, как стена пульсирует под ее ладонью, как будто существа внутри нее собрались прорваться сквозь штукатурку.