— Профессор, это нелепая случайность, — произношу, не выдержав.
— Надеюсь, что так. Впрочем, профессор Арания порой бывает излишне… строга, — добавляет Адамс, немного смягчившись. — Вы отделались небольшим штрафом, адептка Шерман.
К сожалению, это, похоже, только начало, мрачно думаю я.
— В качестве наказания поможете мьессе Буфониде разобрать архив в библиотеке. Это не очень сложно. Она будет ждать вас в семь.
Что ж, хоть котлы драить руками не заставили, и на том спасибо. Хорошо, что мой декан Глория Адамс, а не Венена Арания.
После ужина направляюсь в библиотеку. Надеюсь, Буфонида сегодня в сносном настроении. Она, кажется, тоже тот ещё фрукт. Но вдруг первое впечатление ошибочно?
Буфонида проводит меня в слабо освещённую комнатку с двумя крошечными узкими окошками, всю заставленную шкафами. Посредине располагается стол, заваленный свитками.
— Приступайте, — бросает Буфонида и уходит, оставляя меня в ужасе взирать на фронт работ.
Да я за целый вечер не управлюсь! Но делать нечего.
Тяжело вздохнув, подхожу к столу. Нужно разобрать эту кипу по трём коробкам: отдельно трактаты по истории магии, отдельно — по зельеварению, отдельно — по травологии. Главная загвоздка в двух последних: довольно трудно понять, о зельеварении писал автор или ещё о травологии.
С видом обречённой навечно остаться погребённой в этой крошечной комнатке под грудой старых свитков, сажусь за стол и только протягиваю руку, как дверь открывается.
Нет, только не это!
На пороге с наглой ухмылкой на губах стоит Кай Дариус.
Глава 14. Кай
Проклятая Шайла Шерман снова умудряется вывести меня из себя. Невыносимая. Зудящая под кожей, словно зараза. Как она посмела поднять на меня руку? Как посмела мне перечить? Как посмела смотреть на меня осуждающе? Будто это я не прав.
Кто она, демон её раздери, такая, чтобы так на меня смотреть? Чтобы отвечать с такой неприкрытой дерзостью. Чтобы отказывать мне, кронпринцу Эйдорской Империи.
Бездарная простолюдинка, возомнившая, будто она не пустое место, будто имеет право голоса. В первый же день бросившая вызов королеве Академии. Не побоявшаяся выступить против толпы аристократов. Не опускающая головы, как все остальные.
Слишком гордая. Слишком заметная. Я закрываю глаза, и на моих веках горят её синие пронзительные глаза, прожигая в мозгу чёрную дыру. Чувствую, как капля за каплей она просачивается в мои внутренности.
Какое мне до неё дело? Почему так важно раздавить, поставить на место, увидеть, как покоряется моей прихоти и зависит от меня подобно больному, не живущему без лекарства.
Той ночью, после сцены в коридоре, лёжа в кровати без сна и сверля немигающим взглядом тёмный потолок, окончательно понимаю: мне удастся избавиться от навязчивого присутствия Шайлы Шерман в своей голове только после того, как я сломаю её.
Стою, опираясь на дверной косяк, сохраняя на лице невозмутимое выражение. На самом деле я хочу ворваться в комнатку, смести в сторону стол, схватить проклятую выскочку за горло и прижать к стене. Заставить её молить о пощаде. Или об удовольствии. Увидеть, как в синих глазах плавится гордость, превращаясь в преклонение.
На моих губах ухмылка, но взгляд говорит о другом. И Шерман замечает разницу. Напрягается. Глядит исподлобья недовольно. Мне не удаётся её провести. Чересчур проницательная. Чересчур осторожная.
— Чего тебе? — бросает неприязненно.
Держу себя в руках. Она считает себя особенной, но я докажу ей, как сильно она ошибается. Ты ещё будешь бегать за мной и умолять, чтобы я обратил на тебя внимание.
Отталкиваюсь от косяка и медленно вхожу, закрывая дверь. Шерман выпрямляется как рельса, но не встаёт.
— Ты переживала о своём моральном облике, — произношу, подпустив в голос хрипотцу. — Мы вдвоём. Здесь нас никто не увидит.
Я знаю, какое впечатление произвожу на женщин. Как они тащатся от властных ноток в моём тоне. Как млеют от моих прикосновений.
Шерман вскидывает бровь.
— Во-первых, я занята, а во-вторых, хочу, чтобы ты оставил меня в покое, — произносит требовательно.
Сжимаю челюсти.
— Какая же ты несносная, Шайла Шерман, — цежу сквозь зубы и в два шага оказываюсь рядом.
Шерман вскакивает со стула, уронив несколько свитков на пол. На её лице испуг и упрямство, такая странная смесь.
— Не подходи! Что тебе от меня нужно, Дариус?
— Продолжаешь играть в недотрогу? — говорю я, приближаясь.