— К сожалению, у него не очень богатый выбор.
Кай окидывает меня оценивающим взглядом и вдруг спрашивает:
— Если бы ты могла повлиять на события, что бы ты сделала?
Моргаю.
— То есть?
— Если бы ты была тем, кто, скажем так, уполномочен давать советы тому, кто принимает решения. Каким был бы твой совет?
Отвечаю не сразу. Вопрос застигает меня врасплох.
— Что ж… Думаю, прежде всего я бы посоветовала отправить к принцу Кельсеру гонца, чтобы выяснить его отношение к Империи. В случае лояльности пообещать ему политическую поддержку и гуманитарную помощь. Кельсер кажется благородным человеком. Я бы протянула ему руку дружбы. — Смущённо убираю прядь волос за ухо. — Но это так. Просто мысли вслух. Не то чтобы я всерьёз об этом размышляла…
Кай всё ещё смотрит на меня долгим задумчивым взглядом, когда приносят горячее.
Глава 51. Шайла
После ресторана мы садимся в карету и выезжаем на окраину Нарвилля, где располагается конное ранчо. Свежий воздух и смена обстановки оказываются как нельзя кстати.
Работник подсаживает меня в женское седло. Из-за платья я сажусь не в классическую позицию, как Кай, а боком. Он сам правит своим скакуном, а моего коня ведёт в поводу всё тот же работник.
Мы неспешно двигаемся по тропинке. Глухой стук копыт по земле и мерное покачивание убаюкивают. Глубоко втягиваю носом чистый прохладный воздух.
— Первый раз еду верхом, — признаюсь я. — А ты, наверное, всю жизнь в седле?
— Почти. Я начал учиться в три. В семь уже брал первые барьеры.
Наклоняюсь вперёд и аккуратно касаюсь ладонью бархатистой шеи своего коня. По губам пробегает печальная улыбка.
— Красивое платье, ресторан, театр, конная прогулка… Несложно впечатлить такую девушку, как я, да?
Кай слегка хмурится, уловив досаду в моём голосе.
— Не понимаю, к чему ты клонишь.
— Для тебя всё это часть повседневной жизни, не так ли? А я привыкла работать с утра до вечера. Дай Боги чтобы выдавался хотя бы один выходной на неделе. Я простая городская девчонка. И ты прекрасно знал об этом, когда продумывал сегодняшний день.
Кай смотрит на меня с заметным замешательством, чем удивляет. Я думала, ему совсем неинтересны мои чувства. Он отворачивается, чтобы следить за дорогой, и вдруг спрашивает:
— Ты жила со своей мамой, насколько я помню. А отец?
— Я его никогда не знала. — Смотрю в даль. — Тебе с этим повезло.
Кай усмехается.
— В определённом смысле я своего отца тоже не знаю. Он постоянно в делах. Нашим с братом воспитанием и обучением занимались многочисленные учителя и наставники. Изредка мать, когда вспоминала о нашем существовании. Так что, в общем-то, всему самому важному мы с братом учились самостоятельно. Я давно сам по себе, Шерман.
Ни капли теплоты в тоне, хотя речь о его семье, о самых близких и родных людях. Зато слышны отголоски обиды и тоски. Надо же. Я никогда не задумывалась, какой жизнью на самом деле живёт наследник престола Кай Дариус. В его мире нет места искренности и доверию. И, как оказалось, не только среди общества, но даже в собственной семье.
— Я… сожалею.
Кай вскидывает бровь.
— О чём?
— Ты рождён в золотой рубашке. Красавец, принц, дракон, заклинающий стихию, будущий самый могущественный человек в Империи. Мечта всех девушек. Зависть для всех парней. Но всё это просто шелуха, красивая обёртка. А на самом деле ты одинок. Вокруг тебя такое огромное количество людей, и ни в ком из них ты не можешь быть уверен до конца. Интересен им ты сам или только твой статус? Кого ты мог бы назвать другом? Никому нет дела до твоих мыслей и проблем. Никому нет дела, какой ты настоящий. Это… так печально.
Кай некоторое время едет молча, затем бросает на меня быстрый нечитаемый взгляд и резко разворачивает коня.
— Пора возвращаться.
Вечер постепенно вступает в свои права, и на улицах зажигаются первые фонари, когда наша карета въезжает обратно в город. У нас остаётся последний пункт программы: балетная постановка.
В карете царит полумрак. Всю дорогу мы просидели в тишине. Я всё ещё под впечатлением от последнего своего осознания и теперь разглядываю Кая совсем другими глазами. Он смотрит в окно, погружённый в мрачную задумчивость.
Наконец карета останавливается у Нарвилльского театра, ярко освещённого со всех сторон, словно новогодняя ёлка. Я подхватываю полы юбки и берусь за ручку, по привычке собираясь самостоятельно выйти на улицу, когда на колено мне ложится горячая ладонь.