Алекс вытерла липкие ладони о джинсы. Пол был влажным – видимо, старая протечка в стенах, висевший в воздухе отвратительный запах отчего-то казался неправильным. Прерывисто дыша, она снова прислушалась. В этот раз из темноты донеслось непонятное хныканье.
– Кто здесь? – прохрипела Алекс и с отвращением расслышала в собственном голосе страх. – Иди сюда, трусливый засранец.
Никакого ответа.
Не желая дольше оставаться во тьме, она нащупала в кармане телефон и вздрогнула, когда мрак прорезал яркий голубоватый свет экрана. Алекс рассмотрела полки, где громоздились инструменты, старые бутылки с растворителем, коробки, надписанные неровным почерком Дарлингтона, пыльные ящики с круглым логотипом «Резиновые сапоги Арлингтона». Затем в свете телефона блеснули две пары глаз.
Подавившись криком, Алекс чуть не выронила мобильный. Нет, то были не люди, – Серые. Мужчина и женщина, трясясь от страха, цеплялись друг за друга. Но боялись они вовсе не Алекс.
Она ошиблась в оценке ситуации. Влага на полу не имела отношения ни к старым лопнувшим трубам, ни к просочившейся снаружи дождевой воде. То была кровь. Алекс испачкала в ней руки, а потом размазала по джинсам.
На старом кирпиче грудой лежали два тела, походившие на кучу тряпья или сброшенную кем-то одежду. Их лица были ей знакомы. «Принять их отказались Небеса, чтоб красоту свою не омрачить».
А вокруг разливалось море крови. Совсем еще свежей.
Серые не бросили свои тела. Даже сейчас, в состоянии паники, Алекс понимала, как это странно.
– Кто это сделал? – спросила она.
Женщина застонала в ответ. Мужчина прижал палец к губам, обводя подвал полными страха глазами.
– Мы не одни, – раздался во тьме его шепот.
1
Октябрь, месяцем ранее
Отсюда до квартиры Тары было рукой подать. Еще в начале учебы на первом курсе Алекс колесила по этим улицам с Дарлингтоном, потом ходила одна, охотясь на убийцу Тары. Тогда стояла зима, в крошечных двориках громоздились грязные сугробы, деревья качали на ветру голыми ветками. Сейчас, в начале октября, пока было довольно тепло, этот район выглядел не в пример привлекательней. Края крыш тонули в облаках зеленых листьев, по сетчатым заборам вился плющ. В сгущающихся сумерках золотые пятна света от уличных фонарей смягчали краски и в то же время создавали ощущение нереальности.
Алекс застыла в тени между рядами домов, глядя на улицу перед кафе «Таурус», кирпичной глыбой без окон, украшенной вывесками, обещающими развлечения вроде кено, лото и «Короны». Изнутри доносились звуки музыки. Возле фонарей толпились группки людей, курили и болтали, не обращая внимания на табличку, висевшую рядом с дверью: «Без дела не слоняться. Объект под наблюдением полиции». Алекс радовалась шуму, но количество народа напрягало – ей вовсе не улыбалось входить и выходить под носом у множества свидетелей. Конечно, лучше было бы вернуться днем, когда улица будет пуста, но она не могла позволить себе подобной роскоши.
Алекс знала, что бар будет забит Серыми, потными, прижатыми друг к другу телами, звоном покрытых влагой пивных бутылок. Неплохо иметь кого-нибудь поблизости.
Она заметила, как Серый в куртке и шапке завис возле спорящей пары, не обращая внимания на духоту затянувшегося лета. Алекс поймала его взгляд, и детское личико Серого нервно дернулось. Он умер совсем молодым.
– Давай пойдем, – пропела она себе под нос, потом с отвращением фыркнула – дурацкая песня накрепко засела в голове.
Ее а капелла репетировала во дворе местная группа, когда Алекс в общежитии готовилась к прогулке.
– Где они откопали это дерьмо? – пожаловалась Лорен, роясь в коробке с виниловыми пластинками, и откинула за спину волосы, которые во время летней подработки спасателем выгорели на солнце и стали еще светлее.
– Это Ирвинг Берлин[1], – заметила Мерси.
– Пофиг.
– Расистские слова.
– Расистское дерьмо! – крикнула Лорен, выглянув из окна, включила проигрыватель в розетку и увеличила громкость до предела.
Алекс наслаждалась каждой минутой, проведенной рядом с ними. К своему удивлению, она поняла, что за лето безумно соскучилась по Лорен и Мерси, по их непринужденной болтовне и сплетням, тревогам по поводу занятий, спорам о музыке и одежде. Рядом с ними ей было за что ухватиться, чтобы вернуться в обычный мир.
«Это моя жизнь», – сказала себе Алекс, растянувшись на диване перед шумным вентилятором, наблюдая, как Мерси вешает гирлянду из звезд над камином в их новой комнате, совсем не похожей на тесные каморки Старого кампуса.
1
Ирвинг Берлин – американский композитор еврейского происхождения. (