− Что смотришь, как папуас на пингвина! − проворчал одетый как на банкет мэра толстяк. − Бедность, парень, вынуждает оставить брезгливость и быть попроще. Кстати, гони полштуки! А этого жирного бычка отвезем Ирландцу. Он мне еще штуку должен. Мне, знаешь ли, вечером на свидание с дамой идти. А это все же приятней, чем иметь дело с плохими парнями. Сколько хулиганам не сокращай поголовье, на место убывших сразу встанут свежие. Надоело, устал!..
Услышав имя Ирландца, Черный Бык взвыл, изогнулся и укусил руку мексиканца, за что получил кастетом в лоб, был укутан скотчем с ног до головы и в виде египетской мумии, погружен в трофейный Хаммер. На Крайслере поехал Вински − восхищенный Марио подарил страшное черное авто «сэру», в благодарность за победу над врагом. А еще Вински поведал ему то, о чем только предстоит услышать от адвоката: треть немалого состояния покойный босс отписал Марио, предварительно того усыновив. Так что Марио рулить военно-богемный Хаммер мешали слезы благодарности и крутящийся на соседнем сидении спеленатый Бык. Слезы он смахивал левым кулаком, а Быка усмирял вялыми ударами правой.
От Ирландца Вински уезжал на собственном Крайслере, непрестанно шлепая себя по внутреннему карману плаща, где покоилась толстая пачка долларов. Он устало думал, в какой очередности решать ему хлынувшие проблемы обеспеченного мужчины: найти стоянку для автомобиля, купить дюжину гленливета, погасить долг за аренду, заказать на дом ужин с бифштексом, картофельным салатом и ванильным мороженым. А еще не забыть купить новые ботинки и, пожалуй, фетровую шляпу. А плащ − нет, новый не нужен, достаточно старый постирать. А может, еще парочку рубашек под смокинг и шелковые носки?.. Ну, и дела!.. И зачем ему столько денег! Одни проблемы от них, одна суета-сует.
Пообедав вожделенным бифштексом, сыщик достал из сейфа праздничный дедов стакан, плеснул гленливет, отхлебнул и уплыл мечтами в лагуну с бирюзовой водой. Там по берегу бродили самые красивые в мире птицы − розовые фламинго, в тропической гуще вскрикивали огромные попугаи в ярком оперении, на веранду хижины под тростниковой крышей танцующей походкой грациозные креолки приносили из бара дайкири с махито, коктейль из королевских креветок и огромного красного омара, а рядом на соседнем шезлонге − кто это? Конечно, загорелая, как утренний тост, Вероника − самая красивая женщина верхнего Города Ангелов… если не обращать внимания на пластиковый протез бедра и отсутствие двух пальцев на левой руке.
Пальцы отгрыз и недостающую часть ноги вырезал ее последний возлюбленный, красавчик-дизайнер Аль Кагонэ, который под воздействием кокаина обретал зверский аппетит, утолявшийся вырезкой из мягких частей тел своих возлюбленных (три минуты на одной стороне, три минуты на другой, на сильном огне, со щепоткой соли и белого перца). Правда, к Веронике он относился необычайно бережно, поэтому на раненную ногу наложил жгут, пальцы обмотал скотчем и, утолив первичный голод, перед уходом позвонил в скорую помощь, сам же ретировался домой, где мечтал закончить пиршество, уже с французским вином и чили. Но Вероника нашла в себе силы позвонить Вински, который скрутил богемного каннибала на пороге дома и доставил в ближайший полицейский участок.
Оправившись от шока, немного подлечившись, Вероника наняла приличного адвоката и отсудила у модного, довольно обеспеченного извращенца, двенадцать миллионов долларов, на что и жила по-прежнему безалаберно, то и дело влипая в нелепые истории. А на этот случай у нее под рукой всегда имелся такой безотказный влюбленный романтик, такой серьезный джентльмен, по фамилии Вински. Так вот, если не знать, что под юбкой дамы протез, голени-то у нее стройны как у балерины; если не обращать внимания на неснимаемые белые перчатки на изящных пальцах, то эту женщину можно любить как нормальную, особенно, если уверен в том, что нормальных в Городе Ангелов нет, уже лет двадцать как.
Стряхнув резким взмахом головы паутину мечтаний, Вински глянул на исцарапанный бабушкин будильник − семнадцать двадцать. Он облачился в белый смокинг с бабочкой «под цвет синих глаз», надел скрипучие ботинки и вышел из дома. В «Синий огурец» он вошел в семнадцать сорок пять.
За стойкой работал старый знакомый Холл Джентри по прозвищу Заика, за столиками обнаружилась еще дюжина бандитов в отставке − он им кивнул, те смущенно улыбнулись в ответ: все они обязаны Вински поимкой с последующим возвращением в лоно закона. На краю стойки сгорбившись сидела Вероника и сосредоточенно тянула через соломинку маргариту в огромном стакане, наверное тройная порция, чтобы хватило надолго. Вински занял табурет на противоположном фланге барной стойки, Холл, как постоянному клиенту, не спрашивая, плеснул гленливет и, пробурчав нечто приятное и неопределенное, поставил стеклянного краба на картонный кружок непосредственно перед ощеренной пастью сыщика.